Автор: BR News
Дата: 2018-11-06 20:31

Павел Иванович Мищенко (22 января 1853, Темир-Хан-Шура (Буйнакск, Дагестан) — 1918 Темир-Хан-Шура) — русский военный и государственный деятель, генерал от артиллерии, генерал-адъютант. Участник Туркестанских походов, Туркестанский генерал-губернатор и командующий Туркестанским военным округом. Из-за преследований красных застрелился в 65 лет.

«Приведу пример о двух широко известных, выдающихся, боевых начальниках — командующего 9-й армией Лечицком и ком. корпуса Мищенко. Оба служившие на окраинах нашей необъятной России, особо отличились в японскую войну, которая и выдвинула их на высокие посты. Глубоко военные по духу, проникнутые любовью к военному делу, которому они отдали свою долгую службу Отечеству, всегда скромные, они с тяжелым сердцем покинули свои посты, так как совесть не позволяла им оставаться зрителями разрушения Армии. Лечицкий, старый холостяк, уехал в Вятскую губернию, где его отец был сельским священником, и в скорости умер. Мищенко — к своей жене в Дагестанскую область, где у них был дом с садом. По выступлении коммунистов, хотя местный совдеп относился к нему с уважением, но потребовал снять погоны. Старый, перераненный боевой генерал ответил: «За ограду сада не выхожу, с 10-ти лет привык носить погоны с ними и лягу в гроб». И застрелился». «Записки старого генерала о былом / А. М. Свечин. — Ницца, 1964. — С. 136-137. — 206 с.)

«Через несколько дней после нашего ухода восстановившаяся в Шуре большевистская власть решила обратить внимание на мирно живущего генерала Мищенко. Один из комиссаров, если память мне не изменяет Каргальский, в сопровождении отряда красноармейцев из Астрахани, явился на дачу генерала и вышедшей к нему супруге заявил, что хочет видеть товарища генерала. Генерал Мищенко вышел, как всегда, в офицерской тужурке с погонами и Георгиевским крестом на шее. Первая фраза комиссара была: «Вот что, товарищ, сперва снимите эти побрякушки, а потом будем разговаривать». Красноармейцы вели себя дерзко, вызывающе и пытались сорвать с него погоны. Генерал Мищенко пристально их рассматривал, а затем, не говоря ни слова, повернулся, вошел к себе в дом, поднялся к себе в комнату и застрелился». (Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. / С. В. Волков. — М.: Центрполиграф, 2001. — С. 522. — 606 с»

Первое документальное упоминание о семье Мищенко можно обнаружить в «Дворянской родословной книге Ставропольской губернии, Терской и Кубанской областей». В ней, в частности, сообщается, что полковник Иван Кузьмич Мищенко с сыновьями Павлом, Михаилом, Александром и Иваном 20 октября 1866 определением дворянского собрания признаны дворянами. 9 июня 1867 это определение было утверждено указом Правительствующего Сената за № 3910.

Фото 1 - Генерал-адъютант П. И. Мищенко. (2-я половина 1900-х — 1-я половина 1910-х годов)

Получив начальное военное образование офицера-артиллериста, он прославился и вошел в русскую военную историю как блестящий кавалерийский генерал, непревзойденный мастер лихих набегов и глубоких рейдов по тылам противника. Во время Русско-японской войны под его началом служил подполковник А.И. Деникин. Под его командованием в январе 1905 был совершен, так называемый, Набег на Инкоу — рейд конницы в глубокий тыл противника. Это была единственная его операция, которая принесла очень скромные результаты при значительных потерях. За 8 дней похода казаки с боями преодолели 270 верст, уничтожили более 600 вражеских солдат, разобрали 2 участка железнодорожного полотна, сожгли 8 продовольственных складов, на 6 суток прервали сообщение по телеграфным и телефонным линиям, пустили под откос 2 состава с боеприпасами, захватили несколько сотен пленных и 300 повозок с различным военным имуществом. Потери отряда тоже оказались немалыми: в набеге на Инкоу сложили головы 408 казаков, а генерал Мищенко, с трудом державшийся в седле, привез застрявшую в бедре японскую пулю…

Спустя полгода по донским и кубанским станицам уже ходила печальная песня:

За рекой Ляохэ загорались огни,

Грозно пушки в ночи грохотали,

Сотни храбрых орлов

Из казачьих полков

На Инкоу в набег поскакали.

Пробиралися там день и ночь казаки,

Одолели и горы, и степи.

Вдруг вдали, у реки,

Засверкали штыки,

Это были японские цепи.

И без страха отряд поскакал на врага,

На кровавую страшную битву,

И урядник из рук

Пику выронил вдруг...

Удалецкое сердце пробито.

Он упал под копыта в атаке лихой,

Кровью снег заливая горячей.

Ты конек вороной,

Передай, дорогой,

Пусть не ждет понапрасну казачка.

За рекой Ляохэ угасали огни.

Там Инкоу в ночи догорало.

Из набега назад Возвратился отряд,

Только в нем казаков было мало…

Читая эту песню, я смутно припоминаю, что при Совдепии ее переделали для своих нужд красные, гнусные плагиаторы) Да, вот подтверждение: в 1924 авторство этой песни, переиначив слова, присвоил себе боец белгородского отряда ЧОН Николай Кооль, бывший заведующий политпросветотделом курского райкома комсомола, публиковавший свои стихи и частушки под псевдонимом «Колька-булочник». И песня «Смерть комсомольца» из «сотни юных бойцов из буденновских войск» на долгие годы стала настоящим шлягером среди сов. молодежи.

До чего же они никчемны эти красные, если умудряются воровать и переиначивать чужие песни! Помнится, Толкиен понимал это в том плане, что Тьма и ее приспешники не способны создать ничего своего, она лишь переиначивает и искажает сотворенное другими. До сих пор некоторые считают, что Мордор на карте Средиземья не зря находится на востоке, как и «империя зла» - СССР. Я бы и не стала выкладывать эту песню про Инкоу, если бы не заметила этот позорный красный плагиат.

С 1910 П. И. Мищенко становится генералом от артиллерии, а в период с февраля 1911 по сентябрь 1912 исполняет обязанности войскового наказного атамана Войска Донского. Во время Первой мировой войны командующий сначала 2-м Кавказским армейским корпусом (Кавказская гренадерская и 51-я пехотная дивизии) на Северо-Западном фронте, а затем с марта 1915 командир 31-го армейского корпуса на Юго-Западном фронте. Временное бездействие генерала длилось недолго: уже в марте 1915 года он был назначен командиром вновь формируемого 31-го армейского корпуса. Во главе этого соединения Павел Иванович провоевал два года. Его корпус принимал участие в знаменитом Брусиловском прорыве, разгромив несколько вражеских дивизий под Пинском. В феврале 1917 генералу Мищенко, имевшему небывалую популярность среди фронтовых офицеров и солдат-окопников, комиссарами Временного правительства было предложено принять командование одной из армий Юго-Западного фронта. Но старый служака отказался наотрез, заявив, что «генерал-адъютанту государя неуместно служить прохиндеям, как бы они себя ни называли». Подав рапорт об отставке «по состоянию здоровья», 64-летний генерал уехал в Дагестан, в свой родной город Темир-Хан-Шуру, почетным гражданином которого он стал еще в 1910. В мирной жизни Павел Иванович оказался неплохим садовником и страстным пчеловодом. За год на 1,5 га своей усадьбы он разбил парк, где заботливо выращивал сирийскую сирень и несколько сортов роз, пионы и лилии. Устроил фруктовый сад, построил небольшую электростанцию.

Эта идиллия длилась недолго: осенью 1918 года в усадьбу к отставному генералу нагрянула делегация революционных солдат и матросов во главе с комиссаром Каргальским. Седовласый старик, неизменно носивший на серой бекеше орден Св. Георгия, а на поясе — наградное Георгиевское оружие, явно вызывал у них раздражение… О последнем выстреле генерала Мищенко и мотивах, побудивших его нажать на курок, лучше и доходчивее всего сказал в своих мемуарах Антон Иванович Деникин. Уже находясь в эмиграции, он писал: «Я имею более оснований и права говорить об армии и от армии, чем те чуждые ей люди, которые в высокомерном самомнении, едва коснувшись армии, ломали устои ее существования, судили вождей и воинов; которые и теперь еще, после тяжелых опытов и испытаний, не оставляют надежду на превращение этого могущественного и страшного орудия государственного самосохранения в средство для разрешения партийных и социальных вожделений. К армии нужно подходить осторожно, не забывая, что не только исторические устои, но даже кажущиеся, быть может, странными и смешными мелочи ее быта имеют смысл и значение. Старый ветеран, любимец офицеров и солдат, генерал Павел Иванович Мищенко, когда пришли к нему большевики с обыском и между прочим, походя пожелали снять с него погоны и кресты, вышел в соседнюю комнату и застрелился… Пусть, кто может, посмеется над «отжившими предрассудками». Мы же почтим его светлую память». (на основе «Военное обозрение», 2011) Награды: Орден Святой Анны 3-й ст. (с мечами и бантом) (1873), Орден Святого Владимира 4-й ст. (с мечами и бантом) (1881), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1887), Орден Святой Анны 2-й ст. (1893), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1901), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1901), Золотая, украшенная бриллиантами шашка с надписью «За храбрость» (21.08.1904), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1904), Орден Святой Анны 1-й ст. с мечами (1905), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1908), Орден Белого орла (1911, мечи к ордену 17.09.1915), Орден Святого Александра Невского с мечами (1914)

Известный российский генерал Деникин так же характеризовал Мищенко следующим образом: «Совершенно исключительным обаянием среди подчинённых пользовался во время японской войны ген. П.И. Мищенко. Человек большой храбрости, добрый, вспыльчивый и доверчивый. Любил офицеров и казаков сердечно, заботился о них и берёг их. Каждый в отряде мог быть уверен, что и на походе и на биваке он лично наблюдает за надёжным охранением… Внутренне горячий и внешне медлительно спокойный в бою — он одним своим видом внушал спокойствие дрогнувшим частям… Популярность ген. Мищенки, в связи с успехами его отряда (кроме неудачного Инкоусского набега), распространялась далеко за пределами его».

Целью данной статьи не является подробное изложение его боевых подвигов, они даны фрагментарно.

Фото 2 - примерно так выглядела золотая шашка генерала.