Разграбление гостиницы "Астория" большевиками в 1917 году
Автор: LJWANDERER
Дата: 2017-01-31 10:12
«С началом Февральской революции в России утвердился террор», — писали в своих воспоминаниях иностранцы, проживавшие в фешенебельной петроградской гостинице «Астория» и невольно ставшие свидетелями устроенного в её стенах погрома в первые же дни беспорядков. Уже тогда были первые жертвы: толпа растерзала нескольких попавшихся под руку русских офицеров, но с иностранцами восставшие пока ещё вели себя дружелюбно.
Как рассказал в своей книге корреспондент Дональд Томпсон "Офицерам, живущим в Астории предложили присоединиться к революционерам. Астория - военная гостиница, которую использовало правительство, в ней жили офицеры ставки, а также английская, французская и румынская военные миссии. Комитету было обещано, что из гостиницы не будут стрелять и что офицеры согласны с такими условиями."
Однако, условия не были выполнены. Революционная толпа на площади была обстреляна со стороны Астории, что повлекло ответные действия, разъяренные граждане атаковали гостиницу.
Вот как описывает это событие корреспондент Флоренс Харпер: "Все были в ужасе. Единственные, кто сохранил холодный рассудок, были британские офицеры, приписанные к Ставке. Под командованием генерала Пула они делали все, что могли, для спасения женщин и детей. Кто-то поджег в гостинице лестницы, дым начал стелиться из шахты лифта и по лестничному пролету. Напуганные женщины метались, умоляя о помощи, одни были одетыми, другие - полураздеты. Самой спокойной была одна англичанка, которую нашли сидящей на своем упакованном чемодане, покуривающей сигарету. Она была готова к любому чрезвычайному происшествию. Революционеры начали подниматься по лестнице. Наверху, после первого пролета, их встретили генерал Пул и лейтенант Урмстон.Говорить было поручено лейтенанту Урмстону, он произнес краткую речь, которая несомненно сделала для сохранения гостиницы и жизней людей намного больше, чем что-либо другое. Он сказал, что стрельба была ошибкой, что никто из живущих в гостинице не имел намерений выступать против революции, что здание наполнено иностранными офицерами , их женами и семьями, что, если имеется намерение убить всех, кто находится в гостинице, то по крайней мере, офицерам должно быть позволено сначала вывести женщин и детей. Лейтенант Урмстон родился в России и говорил по-русски, как на родном языке. Когда он закончил говорить, наступила глубокая тишина. Потом один крепкий солдат залез к себе в карман, достал пачку отвратительнейших сигарет, протянул одну генералу Пулу и сказал:"Товарищ, курите". Генерал Пул поклонился и взял сигарету, солдат протянул еще одну - лейтенанту Урмстону, который в свою очередь протянул свою сигарету солдату. Лейтенант Урмстон зажег спичку, протянул ее к генеральской сигарете, потом - к солдатской, и затушил, объясняя солдату, что прикуривать от одной спички троим - плохая примета. Это было сказано для солдата, который, как и все русские, сильно верил в предрассудки. После этого стоящие вокруг расслабились, так как до этого любое неверное движение, несомненно, привело бы к тому, что история разграбления Астории имела бы более трагичные последствия. В это время несколько британских офицеров пошли в подвал для того, чтобы уничтожить все находившиеся там запасы спиртного. В подвал уже ворвались революционеры, но с помощью студентов и некоторых солдат, достаточно умных, чтобы понять, что может произойти, если толпа дорвется до винных запасов, британским офицерам удалось уничтожить почти все. Майор Скейл был одним из этих офицеров, он сказал мне, что они так быстро и так хорошо работали, что толпе досталось лишь совсем немного. Они разбивали бутылки , пока их руки не ослабели настолько, что они не смогли их поднимать. Они разбивали бочки с коньяком и виски до тех пор, пока не погрузились по колено в смесь, состоящую из различных напитков от шампанского до водки. Женщинам позволили покинуть гостиницу, забрав с собой столько, сколько они могли унести. Большая часть из них укрылась в итальянском посольстве или в гостинице Англетер. Похоже, лишь малая часть из них осознала свое чудесное спасение. Большая же часть из них сокрушалась о том, что их выгнали из комфортабельных помещений. Большой ресторан, чайная комната, лобби были полностью разрушены. Снаружи лежали огромные кучи битого стекла, мебель и книги были брошены в костер. Женщины бродили вокруг, рылись в этих кучах, собирая осколки разбитых тарелок и все, что можно было взять себе. Охотники за сувенирами были заняты своим делом, и, тем не менее, эта толпа была самой дружелюбной из тех, которые мне пришлось когда-либо видеть. В самом начале паники мне удалось выскользнуть из своей комнаты и выйдя наружу, смешаться с народом, поэтому я получила новый опыт - я присутствовала в толпе во время атаки и разграбления гостиницы, в которой жила. Когда все закончилось, я обнаружила. что мне это даже понравилось. Иностранным офицерам было объявлено. что они могут покинуть помещение по своему желанию. Когда каждый французский офицер выходил из гостиницы, его приветствовала толпа. Несколько русских офицеров были убиты. Один или двое были убиты у окон во время обстрела, других ввели из гостиницы и расстреляли во дворе немецкого посольства. Я не знаю, сколько было расстреляно, я так и не смогла этого узнать."
Гибель русских офицеров после столько виденных смертей за эти дни уже воспринимается ею вполне естественной. Впрочем, миссис Харпер, еще не зная, что Россию ждет красный и белый террор, будучи сторонницей демократии и сочувствуя февральским революционерам, уже в начале своей книги заметила, что с началом февральской революции в России утвердился террор. Ну, а у Дональда Томпсона история разграбления гостиницы выглядит еще менее драматично: "Я услышал звуки выстрелов внутри гостиницы. Я бросил камеру в чемодан и прикрепил американский флаг на двери комнаты, оставив ее наполовину открытой. Довольно скоро в комнату вошел студент. Борис сказал ему, кто я такой, и что меня арестовывали за то, что я был в революционной толпе. Тогда мы пожали друг другу руки. Студент распорядился поставить у моей двери солдат. Через полчаса пришла весть, что мы все должны оставить гостиницу, потому что ее собираются сжечь. Я этому не поверил, вернулся в комнату вместе с фильмом, который я снимал на протяжении последних двух дней, и стал варить кофе в электрической кофеварке. Ко мне присоединились некоторые революционные солдаты и двое матросов, которые рассказали мне о схватке. В это время полиция была на крыше и сопротивлялась, как крысы, попавшие в западню. Толпа теперь полностью контролировала город, за исключением Адмиралтейства и Зимнего дворца. К 11-ти часам вторника вся площадь пред Асторией была блокирована различными воинскими подразделениями - артиллерией, бронедивизиями и тысячами и тысячами вооруженных гражданских лиц, разыскивающих полицейских…. Я не спал до четверга. Поведение толпы было невероятно правильным. Несмотря на то, что было много грабежа …это было дело рук преступников, которых освободили из тюрем…это они убивали и грабили."
Вот как описывает это событие корреспондент Флоренс Харпер: "Все были в ужасе. Единственные, кто сохранил холодный рассудок, были британские офицеры, приписанные к Ставке. Под командованием генерала Пула они делали все, что могли, для спасения женщин и детей. Кто-то поджег в гостинице лестницы, дым начал стелиться из шахты лифта и по лестничному пролету. Напуганные женщины метались, умоляя о помощи, одни были одетыми, другие - полураздеты. Самой спокойной была одна англичанка, которую нашли сидящей на своем упакованном чемодане, покуривающей сигарету. Она была готова к любому чрезвычайному происшествию. Революционеры начали подниматься по лестнице. Наверху, после первого пролета, их встретили генерал Пул и лейтенант Урмстон.Говорить было поручено лейтенанту Урмстону, он произнес краткую речь, которая несомненно сделала для сохранения гостиницы и жизней людей намного больше, чем что-либо другое. Он сказал, что стрельба была ошибкой, что никто из живущих в гостинице не имел намерений выступать против революции, что здание наполнено иностранными офицерами , их женами и семьями, что, если имеется намерение убить всех, кто находится в гостинице, то по крайней мере, офицерам должно быть позволено сначала вывести женщин и детей. Лейтенант Урмстон родился в России и говорил по-русски, как на родном языке. Когда он закончил говорить, наступила глубокая тишина. Потом один крепкий солдат залез к себе в карман, достал пачку отвратительнейших сигарет, протянул одну генералу Пулу и сказал:"Товарищ, курите". Генерал Пул поклонился и взял сигарету, солдат протянул еще одну - лейтенанту Урмстону, который в свою очередь протянул свою сигарету солдату. Лейтенант Урмстон зажег спичку, протянул ее к генеральской сигарете, потом - к солдатской, и затушил, объясняя солдату, что прикуривать от одной спички троим - плохая примета. Это было сказано для солдата, который, как и все русские, сильно верил в предрассудки. После этого стоящие вокруг расслабились, так как до этого любое неверное движение, несомненно, привело бы к тому, что история разграбления Астории имела бы более трагичные последствия. В это время несколько британских офицеров пошли в подвал для того, чтобы уничтожить все находившиеся там запасы спиртного. В подвал уже ворвались революционеры, но с помощью студентов и некоторых солдат, достаточно умных, чтобы понять, что может произойти, если толпа дорвется до винных запасов, британским офицерам удалось уничтожить почти все. Майор Скейл был одним из этих офицеров, он сказал мне, что они так быстро и так хорошо работали, что толпе досталось лишь совсем немного. Они разбивали бутылки , пока их руки не ослабели настолько, что они не смогли их поднимать. Они разбивали бочки с коньяком и виски до тех пор, пока не погрузились по колено в смесь, состоящую из различных напитков от шампанского до водки. Женщинам позволили покинуть гостиницу, забрав с собой столько, сколько они могли унести. Большая часть из них укрылась в итальянском посольстве или в гостинице Англетер. Похоже, лишь малая часть из них осознала свое чудесное спасение. Большая же часть из них сокрушалась о том, что их выгнали из комфортабельных помещений. Большой ресторан, чайная комната, лобби были полностью разрушены. Снаружи лежали огромные кучи битого стекла, мебель и книги были брошены в костер. Женщины бродили вокруг, рылись в этих кучах, собирая осколки разбитых тарелок и все, что можно было взять себе. Охотники за сувенирами были заняты своим делом, и, тем не менее, эта толпа была самой дружелюбной из тех, которые мне пришлось когда-либо видеть. В самом начале паники мне удалось выскользнуть из своей комнаты и выйдя наружу, смешаться с народом, поэтому я получила новый опыт - я присутствовала в толпе во время атаки и разграбления гостиницы, в которой жила. Когда все закончилось, я обнаружила. что мне это даже понравилось. Иностранным офицерам было объявлено. что они могут покинуть помещение по своему желанию. Когда каждый французский офицер выходил из гостиницы, его приветствовала толпа. Несколько русских офицеров были убиты. Один или двое были убиты у окон во время обстрела, других ввели из гостиницы и расстреляли во дворе немецкого посольства. Я не знаю, сколько было расстреляно, я так и не смогла этого узнать."
Гибель русских офицеров после столько виденных смертей за эти дни уже воспринимается ею вполне естественной. Впрочем, миссис Харпер, еще не зная, что Россию ждет красный и белый террор, будучи сторонницей демократии и сочувствуя февральским революционерам, уже в начале своей книги заметила, что с началом февральской революции в России утвердился террор. Ну, а у Дональда Томпсона история разграбления гостиницы выглядит еще менее драматично: "Я услышал звуки выстрелов внутри гостиницы. Я бросил камеру в чемодан и прикрепил американский флаг на двери комнаты, оставив ее наполовину открытой. Довольно скоро в комнату вошел студент. Борис сказал ему, кто я такой, и что меня арестовывали за то, что я был в революционной толпе. Тогда мы пожали друг другу руки. Студент распорядился поставить у моей двери солдат. Через полчаса пришла весть, что мы все должны оставить гостиницу, потому что ее собираются сжечь. Я этому не поверил, вернулся в комнату вместе с фильмом, который я снимал на протяжении последних двух дней, и стал варить кофе в электрической кофеварке. Ко мне присоединились некоторые революционные солдаты и двое матросов, которые рассказали мне о схватке. В это время полиция была на крыше и сопротивлялась, как крысы, попавшие в западню. Толпа теперь полностью контролировала город, за исключением Адмиралтейства и Зимнего дворца. К 11-ти часам вторника вся площадь пред Асторией была блокирована различными воинскими подразделениями - артиллерией, бронедивизиями и тысячами и тысячами вооруженных гражданских лиц, разыскивающих полицейских…. Я не спал до четверга. Поведение толпы было невероятно правильным. Несмотря на то, что было много грабежа …это было дело рук преступников, которых освободили из тюрем…это они убивали и грабили."
Другие материалы из раздела Афоризмы и цитаты
