Автор: BR stat
Дата: 2016-10-20 21:08

Курский депутат Ольга Ли на своей страничке в соцсети "ВКонтакте" разместила обращение к россиянским гражданам (то бишь к нам), в котором сокрушается о сегодняшнем состоянии нашего народа: "..Волнует меня сегодня и тяготит другое - трусость и безучастность, безразличие российского народа...Пусть, наконец-то, увидят, что мы не стадо баранов".Что же, с этим сложно НЕ согласиться. Однако сразу возникает риторический вопрос - как россиняская власть может увидеть, что "мы - не стадо баранов", если, де факто, мы стадо трусливых баранов и есть? И сколько ещё раз нам об этом нужно напомнить, чтобы что-то изменилось? И есть ли здесь что-то новое, чего уже не было сказано много ранее? (всё это, конечно, вопросы не к Ольге, а к нам, причём вопросы сугубо риторические).

Однако, как гласит известная мудрость: "сколько раз не скажи 'щербет' - во рту слаще не станет". И всё же, почему так получилось? И как мы дошли до этого? Корни проблемы, разумеется, лежат в днях ушедших. Большевистская революция и последовавшая за этим гражданская война провели черту, перейдя которую, население уже не имело права быть субъектом политики. Большевистская власть первым делом отняла у население оружие и хлеб, а затем и частную собственность. Голодный, безоружный и зависимый от власти человек для власти не опасен. Именно таким и нужен был новый "хомо советикус". Именно таким он и стал. Смелых и свободомыслящих сгноили в тюрьмах, расстреляли, выгнали из страны. Не всех, конечно, но многих.

 

Так было до той страшной войны. Так было во время этой страшной войны: "..Только подонки могли держать армию в страхе и подозрении — все особые отделы, смерши, 1-е, 2-е… -надцатые отделы, штабы, напоминающие цыганские таборы. А штрафные роты, а заградотряды? А приказ 227? (из письма Виктора Астафьева: «Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952—2001 годы»). Так было и после. Даже во времена так называемой "Хрущёвской оттепели" простой народ не имел права открывать рот не согласно линии партии. Так, например, в 1962-ом году попытка донести до власти своё мнение закончилась трагически для многих рабочих города Новочеркасска, которых возмутил факт существенного одновременного роста цен и норм выработки, преподнесённый им властью как просьба самих трудящихся. И даже и целому генералу армии (Шапошникову), отказавшемуся давить рабочих танками, это стоило карьеры (был уволен, исключён из партии и судим). В прочем, для страны, где расстреливали за три сорванных колоска с колхозного поля и анекдоты о советской власти, это совсем не удивительно. Советский народ этот урок хорошо усвоил и больше не возникал. Зато родил известный советский анекдот: "Посетивший СССР Никсон спросил у Брежнева, почему советские рабочие не бастуют. Вместо ответа Брежнев повез Никсона на завод и там обратился к рабочим: - С завтрашнего дня вам будет уменьшена зарплата! (аплодисменты) Будет увеличен рабочий день! (аплодисменты) Каждого десятого будут вешать! (аплодисменты, вопрос: "Веревку свою приносить или профком обеспечит?")".


Таким образом, гражданская война стала точкой перелома и невозврата (по крайней мере, почти на век вперёд). Те, кто не пожелал вступить в ряды Белой армии, а предпочли отсидеться по принципу "моя хата з краю" (а таких было большинство) в результате получили полный пакет "социалистического рая": от репрессий до голодоморов. Насколько эти невинные жертвы были действительно невинны, или наоборот виновны в том, что в критические для страны дни не пожелали встать на защиту Родины от большевистских террористов (революционный террор, красный террор, большой террор)? Оставим этот вопрос на Страшный Суд Божий. В любом случае, хочется верить, что в страшную годину правления людоедской, человеконенавистнической большевистской власти, это люди своими лютыми мучения искупили свою вину. Многие из них в последствии в 22-ые / 30-ые годы погибли героями в отчаянной борьбе с оккупантами, но, увы, разрозненные очаги сопротивления, даже и многочисленные, не имея ядра и опоры уже не могли освободить страну от большевизма. Те же, кто оказал большевикам активное сопротивление в годы гражданской войны, либо так же умерли героями, борясь с оккупантами, либо эмигрировали в тёплые края и, пока оставшихся пытала, расстреливала и голодморила "народная власть", эмигранты (хотя и не все, конечно) прохлаждались на солнечных пляжах Нормандии и Буэнос-Айреса. Не у всех из них, конечно, была лёгкая судьба, но, по сравнению с тем адом, который царил в СССР, их жизнь была просто сказкой. В результате же десятилетий советской оккупации, большинство способных к сопротивлению большевики подавили, истребили или выгнал, осталась практически одна серость. Лучше всего это выразил протоиерей Александр Торик‚ вложив в уста героя своего произведения следующие слова: "Мы порой удивляемся, почему сейчас люди так плохо живут, и в духовном плане и материально. Так отчего бы нам сейчас и жить-то хорошо? Ведь мы кто, чьи потомки? Чей багаж духовный мы в наследство получили?



Большевики, когда власть схватили, сразу лучшую часть общества истреблять стали: благоговейных священников, крестьян трудолюбивых, образованных людей, кто к ним на службу не пошёл, словом — цвет нации, носителей православного духа и православной культуры, которые от своей веры и от благочестия предков не отреклись даже под страхом казней и тюрем. Их-то первыми и перестреляли, да в лагерях и тюрьмах погноили. Они, стало быть, потомства уже и не дали. А потомство от кого произвелось? От тех, кто расстреливал, от тех, кто молчал трусливо по углам, от тех, кто голосовал «за», кто от веры и Церкви отказывался, то есть от тех, кому сами большевики жить позволили. За отдельными, конечно, исключениями. Так посуди теперь сам, — говорит, — отец Флавиан, носителями какого генофонда является основная масса современного русского народа? И с чего нам жить-то благополучно? За грехи предков и свои собственные епитимию от Бога несём ("Флавиан. Жизнь продолжается" — прот. Александр Торик)"

Однако, отец Александр отнюдь не был ни первым, ни единственным, кто говорил об этом. Владимир Солоухин ("Читая Ленина"):"Никто и никогда не вернет народу его уничтоженного генетического фонда, ушедшего в хлюпающие грязью, поспешно вырытые рвы ... Чем больше будет проходить времени, тем больше будет сказываться на отечественной культуре зияющая брешь, эти перерубленные национальные корни, тем сильнее будет зарастать и захламляться отечественная нива чуждыми растениями, мелкотравчатой шушерой вместо поднебесных гигантов".Николай Никулин ("Воспоминания"): "В мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме ... Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом, люди ... Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, - в XXI или ХХII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных". Виктор Астафьев (письма): "России не стало, нет и русского народа. То, что было Россией, именуется ныне Нечерноземьем, и всё это заросло бурьяном, а остатки нашего народа убежали в город и превратились в шпану, из деревни ушедшую и в город не пришедшую Или нет? Милостивый и милосердный Бог дает падшему человеку шанс восстать, в независимости от того, как бы низко он не пал. И у нас то же такой шанс будет. А вот сможем ли мы им воспользоваться - другой вопрос. Время покажет".