Автор: BR doc
Дата: 2016-02-29 11:56

Вспоминая сегодня крупнейшее событие в русской истории 20-го века – уход горсти героев духа в поход против взбунтовавшегося океана грязных большевистских вод, мы предоставляем слово в первую очередь старшим из тех, кто первые подняли это движение, охватившее ныне весь культурный мир во главе с Германией. Мы печатаем сегодня (с некоторыми сокращениями за отсутствием места) статью сына основателя и идеолога Белого движения – генерала Алексеева.  Три поколения участвуют ныне в борьбе со страшным злом. Этой борьбе уже посвящена богатая мемуарная, военная, научная и художественная литература. Мы приводим сегодня страничку из романа П.Н. Краснова «От двуглавого орла к красному знамени» с описанием смерти ген. Корнилова. Этот страшный сокрушительный удар в самом начале движения не угасил веры и бодрости духа героев. Борьба продолжалась. Когда грязные волны большевизма захлестнули всю нашу Родину и Белая армия должна была покинуть родную землю, мы продолжали нашу борьбу и за ее пределами. Несмотря на тяжелые условия эмигрантской жизни, мы вели эту борьбу неустанно и непрерывно. К ней постепенно присоединялись и в нее втягивались наши дети и наши внуки. А когда представилась возможность взять снова винтовки в руки, в рядах Русского Корпуса были полностью представлены все три наши поколения. Мы помещаем сегодня статью сына одного из виднейших вождей Добровольческой армии ген. Кутепова, находящегося ныне в наших рядах. Как 26 лет тому назад мы верили, что Правда, Честь и Доблесть победят, так верим и сейчас. Долгие годы борьбы не убили нашей веры, а еще больше укрепили уверенность в том, что теперь когда мы не одиноки и когда во главе борьбы стоит самая могущественная в мире германская армия, - большевизм будет уничтожен. С этой глубокой верой мы вступаем в 27-ой год нашей борьбы.

ПЕРВЫЙ ПОХОД
29-го января 1918 года прогремел роковой выстрел, унесший жизнь рыцаря без страха и упрека – Донского Атамана ген. Каледина. Сполохи новочеркасских колоколов тревожно возвестили Дон о надвигающейся катастрофе.  Пространство, занятое добровольцами, сузилось до района Ростова. Нависала угроза окружения. Поход был предрешен.  Но куда идти?  В сущности от станицы Егорлыцкой армия двигалась в окружении. Ее коммуникационная линия равнялась интервалу между обозом и главными силами. Ее база была впереди – у противника. Она не знала ни тыла, ни флангов.  Пройдя 1200 верст в 80 дней из них имея 44 дня боев, армия ни разу не уступила почина из своих рук. Даже разбившись о Екатеринодар, потеряв своего вождя – ген. Корнилова, армия не подчинилась воле противника, а с честью вышла из обстановки смертельной опасности. Она была спасена дерзновением вождей и высотой своего духа.  Разумеется, что, как в каждом обществе, так и в Добровольческой армии, были свои светлые и теневые стороны.  Ни для кого не было секретом, что в силу различных причин отношения между ген. Корниловым и ген. Алексеевым были натянутыми. Что подчас они обострялись.  Что структура верховного управления (сначала триумвират, а затем, со смертью ген. Коледина – дуумвират) не отвечала основным требованиям организации вооруженной силы.  Что армия состояла из случайного и разнообразного элемента: в ее рядах находились и старый генерал и юнец со школьной скамьи.  Что у каждого добровольца и казака были свои взгляды и чаяния. Что были правые и левые, храбрые и робкие, случайно попавшие и убежденно пошедшие.  Что все эти люди были плохо вооружены, слабо снабжены и накормлены.  Что впереди их ожидала неизвестность, лишения, страдания и вероятная смерть.  Да, все это было.  Но было и еще нечто – был отбор сильных духом и верой в Россию людей, которые вели за собой слабых, заставляли их творить чудеса.  Во главе этого отбора прежде всего стояли Вожди армии. В них все личное ушло на задний план, стушевалось.  Старик, ген. Алексеев, в силу неписанной конституции армии, безропотно подчинялся боевым распоряжениям ген. Корнилова. Последний, ломая свой характер, воспринимал идеи и советы первого. Их совместная работа озарялась фанатичной преданностью долгу, чувством ответственности и беспредельной любви к Родине.  Следуя примеру вождей тянулись начальники и рядовые бойцы, засвидетельствовавшие в эти 80 страшных дней чудеса храбрости, мужества и самопожертвования.  Вот те главные причины, которые сделали 1-й Кубанский поход легендарным.  Подводя итоги, мы считаем, что политическое значение этого похода огромно и не только для истории российской смуты, но и для истории борьбы с коммунизмом как с мировым злом.  Этот поход является первым реальным предостережением всего культурного мира от грозящей ему опасности, а также и первой попыткой направить разрушительные волны революции в русло государственного строительства.  В военную же историю этот поход уже вошел, как блестящий пример рейда, одухотворенного величием подвига и пламенной любви к России.  Выйдя из горнила похода, мы, к сожалению, не увенчали наши труды и жертвы сладостью победы.  Сегодня, как и 26 лет тому назад, перед нами стоят все те же задачи, но в еще более сложной и трудной обстановке.  Тогда мы имели дело с ошалевшим от революционного угара народом, вчерашним богоносцем.  Сегодня перед нами стоит робот, над которым почти 26 долгих лет издевалась советская власть.  Тогда, казалось, достаточно было свергнуть большевиков, чтобы встряхнуть Русский народ и направить его на путь истины. Теперь же недостаточно свержения этой сатанинской власти, но нужно еще и вернуть народу его прежний духовный облик.  Поэтому для спасения Родины, сегодня мало быть только воином, нужно обладать еще и умением подойти к народу и помочь ему найти украденную у него великую Русскую душу.  
Полк. Алексеев

СМЕРТЬ КОРНИЛОВА
отрывок из романа П.Н. Краснова «От Двуглавого орла к красному знамени».

Утро занялось совсем летнее, теплое с голубыми туманами над рекой, с золотом горящих лучей, бросающих длинные прохладные тени, с духом крепким и бодрящим. С первыми лучами солнца загремела артиллерия большевиков. Сестры и беженцы толпились на краю станицы, прислушиваясь к бою. Он шел пятый день. Все знали, что маленький отряд Корнилова дошел до полного утомления. Около половины офицеров, казаков и солдат было ранено и убито. Снаряды и патроны были на исходе, свежих сил не было. К большевикам подходили подкрепления, и вся «армия» Сорокина была в Екатеринодаре и подле Екатеринодара.
— Возьмут сегодня Екатеринодар, — сказал Катов, чисто вымытый и хорошо одетый, выдвигаясь из кучки санитаров. — Уж у меня такое предчувствие, чутье такое, что возьмут.
— Дал бы Бог, — проговорил старый кубанский казак. Из-под густых, кустами, седых бровей он остро и зорко следил глазами, как плотнее садился в долину туман и обнажались колокольни и купола собора, крыши вокзала и зданий Владикавказской дороги.
— Дал бы Бог. У меня три внука в обход с Эрдели пошли. Да вишь и четвертый-то дома не сидит, все просится… — он показал на мальчика десяти лет, бодро стоявшего подле него. — А только, взять-то возьмем, да удержим ли? Сила-то его большая, да и народ кругом подлец.
Оля, стоявшая тут же, задумалась. «Не тоже ли самое говорил ей вчера Ермолов? Если в Екатеринодаре погибнет Добровольческая Армия, то что же делать! Что делать с ранеными, с самими собой!»
— Как бьет по ферме, — сказал раненный ночью офицер. — Вчера там был штаб Корнилова. Хорошо, если сегодня его нет там.
— Где это? — спросили несколько человек.
— А вон, глядите, над Кубанью. Так и засыпает… Вон видите маленький белый под железною крышею домик с двумя трубами. Сад кругом.
— Я вижу в бинокль его значок. Он покосившись стоит прислоненный к кустам, — сказал Катов. — Ну да, конечно, это его флаг. А вот сейчас… Не вижу… он упал…
— Упал значок Корнилова?.. — с ужасом в голосе спросил раненый офицер. — Упал наш Русский флаг?
— Ну да что же особенного? Лежит, должно быть, в пыли…
— Боже! Боже! Что же это такое! А людей вы не видите?
— Нет, они, верно, за домом. Да чему вы так взволновались?
— Нет, ничего… Это так только. Я… загадал.
Люди приходили и уходили. Сестры заглядывали к раненым, поправляли подушки, давали воду, хлопотали о чае. Внизу неровно шел бой. Не было той постоянной стрельбы, которая была все эти четыре дня, но перестрелка вспыхивала в садах на несколько минут, вялая, безжизненная, и сейчас же обрывалась. Точно обе стороны не желали больше воевать.
— По-моему, — сказал Катов, — вчера перестрелка была глубже в улицах. Сегодня она больше по окраинам. Не отошли ли наши?
— Сегодня наши должны взять Екатеринодар, таков приказ Верховного, — вяло сказал офицер с перевязанною рукою.
От Екатеринодара подходили люди. Это были любопытные, подошедшие от станиц на разведку, раненые, могущие сами добраться до перевязочного пункта, но между ними попадались и здоровые добровольцы. Они подходили к обозам и садились подле телег. Их лица были землисто-серые, безжизненные, глаза смотрели в землю. Они неуверенными движениями доставали табак, сворачивали папиросы и закуривали. И по тому, как двигали они руками и ногами, вяло и машинально, можно было понять, что голова их не тем занята.
— Корнилов убит…
Кто сказал? Никто не заметил, но все услыхали. Посыпались вопросы.
— Нет, ранен, — сказал кто-то, не поворачивая головы.
— Убит, — сказал длинный кадет с совершенно иссохшим лицом. — Только скрывают. Я сам видал. Умер. Лежит на берегу Кубани.
— Как? Где?.. Вы сами видали?.. — раздались голоса. Кое-кто ближе пододвинулся к кадету.
— Ну даже!.. Пропала Россия… И флаг его, трехцветный… Святой Русский флаг за фермой, в пыли лежит, весь грязью запачканный…
— Да, постойте! Говорите же толком!.. Вы сами видали? Где же вы были?
— А подле фермы. Я помощник телефониста. С утра начался его обстрел, — печально заговорил кадет. — По ферме бил. Он еще с вечера пристрелялся. Штаб перевели ниже. Просили Корнилова перейти. Он остался. Он уже, господа, мертвый был.
— Как? Да что вы говорите!
— То есть он еще живой был, но как бы мертвый. Я ночью пять раз ему телефонограммы подавал. Он все ходит и чай пьет. На меня посмотрел — так, ей-Богу, господа, я много ужасов видал, а такого взгляда не забуду. Он на меня смотрит, а видит совсем не меня. Он уже, что там видит.
— Просто, устал человек, замучился, — сказала сестра Валентина.
— Нет, сестрица. Нет, я точно видел. Особенный это взгляд. Это не усталость!
— Ну… Дальше.
 
— Часов около шести сменялся патруль около фермы. И сейчас же начался и обстрел. Значит, заметили они патруль. Ведь, господа, там всего три версты до него было. Прилетело несколько шрапнелей, лопнуло — недолет дали. Только пули, слыхать, пропели. Вторые закопались сзади фермы, значит: в вилку взяли… Вышел генерал Деникин и говорит другому генералу: «Ну, тут нечего дожидаться! Дело ясное!» И спустились они под горку, к реке. На откосе сели. За ними генерал Богаевский с адъютантом своим вышел, тоже сел с Деникиным. Я посмотрел: вижу флаг его стоит прислоненный к кустам и так от сотрясения, или что, вот-вот упадет. Я и подумал: «Надо крепче поставить, а то не хорошо: Русский флаг и в грязи…» Да… А тут взрыв в самой ферме. Мы так и ахнули. Адъютант Верховного, Долинский, выбегает. Трясется весь. Голос дрожит… «Верховный… Верховный», а что Верховный — и не сказал. Опять убежал в хату. Ну тут казаки и туркмены бросились. Долинский с туркменским офицером Резак-беком выносят Корнилова, крови нигде не заметно, только лицо белое, как у покойника. Понесли на берег. За доктором послали… Пришел доктор, осматривал его долго. Потом… вижу: все шапки сняли… Крестятся… Ну, я понял… Кончился.  

«ЕСЛИ НУЖНО, МЫ ПОКАЖЕМ, КАК ДОЛЖНА УМИРАТЬ РУССКАЯ АРМИЯ».
Генерал Корнилов.

ПОХОД ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ К ЕКАТЕРИНОДАРУ ПО КОЛИЧЕСТВУ СОВЕРШЕННЫХ ПОДВИГОВ И ПЕРЕНЕСЕННЫХ СТРАДАНИЙ НЕ ИМЕЕТ СЕБЕ РАВНЫХ ВО ВСЕЙ ВОЕННОЙ ИСТОРИИ».
Ген. П. Краснов.

ВОИНСКАЯ ДОБЛЕСТЬ – ДАЛЕКО НЕ СТОЛЬ ЧАСТО ВСТРЕЧАЕМОЕ КАЧЕСТВО, КАК ЭТО ПРИНЯТО ДУМАТЬ. ПОЭТОМУ, НАРОД, В АРМИИ КОТОРОГО ИНОГО ДОБЛЕСТИ, МОЖЕТ ВЗИРАТЬ НА СВОЕ БУДУЩЕЕ СПОКОЙНО, НЕСМОТРЯ НА СВОЕ МРАЧНОЕ НАСТОЯЩЕЕ». Генерал-профессор Н. Головин.

НА ДОНУ
29 января 1918 года раздался роковой выстрел в атаманском дворце стольного города Донских казаков Новочеркасска. Н естало первого выборного атамана Всевеликого Войска Донского генерала от кавалерии Алексея Михайловича Каледина. Он открывал ослепшим глаза, призывал всех заблудших стать на правильный казачий путь. Однако, зова его не послушали, и он, оставшись одиноким, принес себя в жертву. В спешном порядке на пост атамана был призван собравшимся Кругом генерал Анатолий Михайлович Назаров. Это был мужественный вождь большой личной храбрости и благороднейший человек.  12 февраля вошли в Новочеркасск отдельные неорганизованные большевицкие банды под предводительством пьяного войскового старшины Голубова. Явившись в залу заседаний Войскового Круга, он назвал Круг «бандой контрреволюционеров» арестовал атамана Назарова, сорвал с него погоны, а затем и расстрелял его. В такой обстановке зарождались два союза: «Союз Партизан-Степняков» и «Союз Первопоходников», получивших впоследствии название «Ледяного». Обоим союзам было получено начало в гор. Новочеркасске, и, таким образом, Донская область является их колыбелью.  
Донской Атаман ген.-лейт. Татаркин.

НА КУБАНИ
К концу 1917 года волна большевизма все больше заливала Кубанский край. В Екатеринодаре было известно о борьбе на Дону Атамана Каледина, о формировании в Ростове Добровольческой армии Корнилова, но постоянной связи с ними не было. Много раз повторявшееся попытка связаться с Корниловым по радио не увенчалась успехом, т.к., как впоследствии выяснилось, что у него радиостанции не было.  1-го марта 1918г. пришлось покинуть столицу Кубани.  Было ясно, что Карнилов идет на Екатеринодар и было принято решение идти к нему на соединение, но только 14 марта после упорного боя у станицы Калужской, где красные были разбиты, состоялось свидание Командующего Кубанским отрядом ген. Покровского с ген. Корниловым и Алексеевым, а 17 марта в станице Новодмитриевской было подписано соглашение о влитии Кубанского отряда в Добровольческую армию и с тех пор Кубанский отряд прекратил свое существование, пополнив ряды Добровольческой армии и связав судьбу Кубанцев с добровольцами на все время борьбы с большевиками на юге России.  
Кубанский Атаман. Ген. шт. ген.-майор Науменко.

Газета «Русское Дело» Белград №9(39), воскресенье, 27 февраля 1944 года, с.3.
27-ой год борьбы