О паре сталинских палачей Ежове и Малышеве



Автор: Анна Соколова
Дата: 2018-04-03 14:30
На посту наркома внутренних дел, действуя под руководством Сталина, Ежов стал одним из главных организаторов массовых репрессий 1937—1938, также известных как «Большой террор». 1937 год, на всём протяжении которого Ежов возглавлял НКВД, стал символическим обозначением репрессий, а сам период, на которые пришёлся пик репрессий советского времени, получил название ежовщина. В 1939 арестован, а спустя год расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота. Ему было 44 года, и его прозвали «кровавый карлик» при росте 152-154 см. 26 сентября 1936 назначен Народным комиссаром внутренних дел СССР, сменив на этом посту Генриха Ягоду. На новом посту Ежов занимался координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже (статья 58 УК РСФСР), «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. Систематический характер эти кампании приняли с лета 1937 года, им предшествовали подготовительные репрессии в самих органах госбезопасности, которые «чистили» от сотрудников Ягоды.



Именно при Ежове появились так называемые разнарядки местным органам НКВД с указанием числа людей, подлежащих аресту, высылке, расстрелу или заключению в лагеря или тюрьмы. 30 июля 1937 им был подписан приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Для ускоренного рассмотрения тысяч дел использовались внесудебные репрессивные органы, т. н. «Комиссия НКВД СССР и прокурора Союза ССР» (в неё входил сам Ежов) и тройки НКВД СССР на уровне республик и областей.

10 апреля 1939 Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего. Дело Ежова, по утверждению Судоплатова, вёл лично Берия. Содержался в Сухановской особой тюрьме НКВД СССР. Согласно обвинительному заключению, «подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве». Кроме того, Ежов обвинялся в преследовавшемся по советским законам мужеложстве. 24 апреля 1939 Ежовым было написано заявление с признанием в своих гомосексуальных связях. Среди обозначенных в признании Ежова любовниками значились: театральный деятель Я. И. Боярский-Шимшелевич, видный партиец Ф. И. Голощёкин, дивизионный комиссар В. К. Константинов, охранник И. Н. Дементьев. Все они были арестованы и расстреляны (в обвинительном заключении было сказано, что Ежов совершал акты мужеложства «действуя в антисоветских и корыстных целях»). На следствии и суде Ежов отвергал все обвинения и единственной своей ошибкой признавал то, что «мало чистил» органы госбезопасности от «врагов народа»: «Я почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил».

В последнем слове на суде Ежов также заявил: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение 25 лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен… Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело».

3 февраля 1940 Николай Ежов приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР приговорён к «исключительной мере наказания» — расстрелу; приговор был приведён в исполнение на следующий день, 4 февраля в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР. Согласно утверждению Судоплатова, «Когда его вели на расстрел, он пел „Интернационал“». Труп кремирован в Донском крематории.

Семья: вторая жена Ежова покончила с собой незадолго до его ареста. По одной из версий отравлена мужем. Приёмная дочь четы Ежовых — Наталья Хаютина, после смерти матери и ареста отца была помещена в детский дом. В годы перестройки безуспешно добивалась реабилитации своего приёмного отца. Брат — Иван Иванович Ежов (1897—1940), арестован через 2 недели после ареста наркома Ежова. Расстрелян. Сестра — Евдокия Ивановна Ежова (1893—1958), в замужестве Бабулина. Жила в Москве. Племянники: - Сергей Николаевич Бабулин (1910—?), портной. Постановлением Особого совещания при НКВД от 23 октября 1939 как социально-опасный элемент приговорён к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. 22 мая 1946, по истечении срока заключения, освобождён, однако 26 января 1952 на тех же, что и прежде, основаниях постановлением Особого совещания при МГБ СССР отправлен в ссылку сроком на 5 лет. В конце мая 1953 освобождён по амнистии. - Анатолий Николаевич Бабулин (1911—1940), инженер-механик Центрального научно-исследовательского института авиамоторостроения. Расстрелян. - Виктор Николаевич Бабулин (1913—1940), студент Московской промышленной академии им. Л. М. Кагановича. Расстрелян.

Фролов Петр «Откровения палача с Лубянки. Кровавые тайны 1937»:

– Подследственный № 27, – внезапно рявкнул старший надзиратель, – встать! Руки за спину! Сука!

Бывший нарком медленно перевернулся на бок, затравленно и обреченно поглядел на столпившихся в коридоре визитеров, тяжело вздохнул и неуклюже сначала сел на койку, а затем так же медленно встал. Заместитель Главного военного прокурора торжественно и монотонно сообщил Ежову о том, что его просьба о помиловании отклонена Верховным судом. После этих слов приговоренный внезапно побледнел, словно полупустой мешок с картошкой опустился на койку и громко разрыдался, закрыв лицо руками.

Человек, отправивший множество людей на казнь и в ГУЛАГ, сам боялся умереть! Мне было противно смотреть на полумертвое и трусливое существо. Захотелось пинком ноги скинуть его на пол и словно футбольный мяч одним ударом отправить этот сгусток слизи в помещение, где расстреливали. Хотя такой легкой и быстрой смерти он недостоин. Хотелось пинать его ногами до тех пор, пока подлая душонка не покинет это тщедушное тельце…

Ежов был вообще странным человеком. Любил превращать казни в спектакль. Одно из его развлечений – один из приговоренных вместе с наркомом сначала наблюдал за тем, как казнили подельников, а в конце спектакля сам получал пулю от палача. Другое – заставить Блохина надеть кожаный фартук, кепку и перчатки и в таком виде расстреливать «врагов народа». Третья идея – тем, кому Ежов симпатизировал, перед расстрелом давать коньяк. Четвертая – перед казнью избивать приговоренных. Правда, бил не сам нарком – из-за маленького роста и рахитичного телосложения не мог он избивать людей, – а кто-то из его подчиненных. Комендант говорил, что вид корчившихся от боли людей радовал Ежова. Он фальцетом выкрикивал: «Еще! Еще! Сильнее! Давай! Еще раз!»…

Мы торопливо зашагали к месту казни. Ежов безуспешно пытался тормозить транспортировку своего тела ногами, громко визжал и пытался вырваться из крепких рук конвойных.

Борис Александрович Малышев, он же до 1937 г. Фёдор (или Федот) Лукич Ильюченко (1895, с. Клишек Черниговской губернии — 27 июля 1941) — деятель советских спецслужб, начальник Управления НКВД по Иркутской области в 1938—1939, старший майор государственной безопасности. Входил в состав особой тройки НКВД СССР.

 


Родился в семье рабочего. Образование получил в 3-классном сельском училище, затем два с половиной года обучался в городском училище, которое окончил экстерном. В царской армии: Призван в армию рядовым пехотной учебной команды, рядовой пулеметной учебной команды, С января 1915 — рядовой-пулеметчик на фронте; получил в боях ранение и контузию; Произведен в младшие унтер-офицеры; В январе 1917 разжалован в рядовые; С января по сентябрь 1917 — младший писарь полка; С апреля по июль 1917 председатель полкового комитета. В сентябре 1917 дезертировал из полка; в Красной армии пошел в гору и в 1920 до апреля — военком 44 автоброневой колонны танкового отряда.

В ВЧК—ОГПУ—НКВД – с 1920 по 1939 – свыше дюжины мест работы, из коих меня интересует только последнее: 10 января 1938 — 21 января 1939 — начальник Управления НКВД по Иркутской области, старший майор государственной безопасности.



Малышев просит Центр утвердить дополнительный норматив на расстрел еще 4.000 чел. в Иркутской области. До этого был сброшен план 1000 чел. Но из Иркутска трижды просили этот норматив увеличить.

Арест: В январе 1939 арестован 7 июля 1941 приговорён Военной Коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания. 27 июля 1941 расстрелян. Не реабилитирован.

Оба они, Ежов и «Малышев», особенно последний, косвенно причастны к расстрелу моего прадеда в феврале 1938. Как приятно, что «Малышев» с его физиономией классического палача казнен в мой день рождения! Весьма вероятно, что не только Тухачевский и Уборевич, зверски подавившие Тамбовское восстание крестьян, но также и Ежов с "Малышевым" лежат именно на Донском кладбище. А также, как минимум, один из любовников Ежова - театральный деятель Я. И. Боярский-Шимшелевич (где 2 красные гвоздики мной воткнуты перед табличкой Боярский - это он и есть). И вы знаете, наряду с Мейерхольдом, он там один из самых "безобидных".