Контрреволюционная повесть. Часть третья
Автор: FD & Князь Пожарский
Дата: 2009-01-13 19:38
Февраль 1907 года. Финляндия.
Собственно, Финляндия… Спросите, как я мог попасть туда? А находился я там вот по какому делу. По нашим агентурным каналам прошли сведения, что иностранная разведка выделяет немалые деньги для русских террористов-революционеров. В последний раз такие вот вложения аукнулись для империи двумя крупными политическими убийствами. Третьего января на открытии клиники кожных болезней в Питере убили градоначальника Фон Дер Лауница, а ещё через две недели – начальника Дерябинской тюрьмы Гудима. Кто знает, к чему иностранцы подговорят наших наивных эсеров в следующий раз? Подорвать Путиловский завод или застрелить Государя? Кто ж их, чертей, знает? Совместными усилиями, нашему ведомству вместе с жандармами удалось найти одно из осиных гнёзд этих мерзавцев.
Ниточка в небольшой финляндский городок Иматра вела уже давно. Повода вот только не было. Но теперь, когда император лично подписал указ о проведении операции на территории Финского княжества, все оживились. Следы сходились на одном отеле. Расположившийся недалеко от города, в небольшом леске, он представлял собой идеальное убежище для террористов всех мастей. Сюда приезжали, чтобы лечь на дно после удачных акций, и подчас в отеле собирался чуть ли не весь цвет эсеровской боевой организации. Но пусть ими занимается жандармерия, которая, кстати, все никак не могла почистить автономную губернию от слишком рьяных борцов за свободу.
Впрочем, они как всегда будут запрягать по меньшей мере, месяца два. Пока согласуют со всеми, пока приедут, пока ордера выправят…
А мне лишь приказано проверить, подтвердятся ли агентурные сведения. Нужно было как можно тише попасть в отель. Благо, наши это умели. Меня всего обсыпали снегом, слегка порвали дорогой немецкий лыжный костюм, и отправили вечером в лес. Цель я нашёл в полчаса. Но играть пришлось небогатого английского туриста-фотографа, заблудившегося в дебрях финской глубинки. Портье оказался добрым человеком. Пустил. Я несколько дней сидел в номере практически безвылазно. Затем, стал наблюдать, и сразу столкнулся с крутыми нравами постояльцев. До поздней ночи за стенкой слышался бабий визг, пару раз даже стреляли, хотя это могли быть бутылки шампанского, потом кто-то начал расхаживать по коридору, в пьяном угаре распевая «Марсельзу» и подобную ей чепуху, (странно, но их никто даже не пытался утихомирить, видимо кроме меня здесь были все свои), успокоились они лишь после того как я высунулся из номера и громко что-то гаркнул на английской тарабарщине, одному мне известной.
Насколько я успел заметить, рано они никогда не вставали. Поэтому в один из дней, ранним утром, я обратился к портье, чтобы они не подавали мне завтрак, так как я отправлюсь в лес, фотографировать. Тот сначала помотал головой, оказывается предупреждал, как бы я снова не заплутал, но потом махнул рукой, и проводил меня к выходу. Отойдя от отеля на полверсты, я отправился через лес в город, на местный телеграф, отрапортовать в Петербург, что задание идёт по намеченному плану.
Вернувшись, я обнаружил, что мой номер обыскивали, причем весьма тщательно. Естественно ничего, что могло меня выдать, они не нашли, но им не удалось скрыть следы пребывания. Хотя они старались, это видно. Но одна бесспорная деталь, которая и выдала обыск. О ней я скромно умолчу. Было ясно одно. Террористы что-то почуяли. Опасаются.
Так я жил там неделю. Почти каждый день с треногой и фотографическим аппаратом я ходил на телеграфный узел в город и докладывался в Петербург об обстановке в отеле. Один раз, в паре вёрст от города я наткнулся на двух постояльцев отеля. Чтобы не выдать себя, пришлось и вправду походить по опушке, и сделать пару снимков. Признаться, я имел в этом деле небольшой навык, благодаря одной молодой особе, на которую в Петербурге у меня имелись некоторые планы. Особа эта, Екатерина Васильевна, была неравнодушна к фотографическому делу, собственно, благодаря этому мы и познакомились. Фотографируя однажды публику в Гатчинском парке, захотелось ей запечатлеть образ русского офицера, а тут, на счастье, мимо проходил я. Окликнув меня, она, извинившись, попросила немного попозировать ей. Ну, я бы всё равно не смог отказать прекрасной особе с таким несвойственным девицам увлечением. Сделав несколько снимков, она дала мне свой адрес и пригласила забрать фотокарточки через несколько дней. Так завязалась наша дружба, которая позже переросла в более серьезные отношения…
Впрочем, я отвлёкся! Некоторое время, попутчики следили за мной, но вскоре им надоело моё скучное занятие, и ничего не заподозрив, они оставил меня, позволив, наконец, мне наведаться на телеграф.
И вот, по прошествии недели, вечером, на имя одного из террористов пришла бандероль с конвертом. Но взять адресат её не успел, к тому времени он уже с трудом ворочал языком, так как был под приличным шафэ. На следующее утро я встал раньше всех. В отеле стояла гробовая тишина. Постояльцы из числа эсеров не любили просыпаться рано, к тому же, не так давно, один из них от лица всех остальных заявил, чтобы никто даже близко к их дверям не подходил до одиннадцати часов утра.
Так что посылка дожидалась своих хозяев на входе, у стойки портье, который мирно отсыпался на своем посту. Это и дало мне возможность незаметно выкрасть у него конверт. После чего я быстро вернулся к себе в номер и как можно чётче сфотографировал его содержимое. В тексте послания не было букв, одни цифры. Много. Террористы, да и вообще революционеры редко пользовались чем-то подобным. Среди них было не так уж много шифровальщиков. Зеркалом, это да, это они могли. Но цифрами – нет. Увольте. Разумеется, не о какой расшифровке и речи быть не могло, так что я аккуратно заклеил конверт, и положил его назад, под руку всё так же безмятежно спавшему портье, аккурат рядом с бандеролькой. Саму посылочку так незаметно вынести не получилось бы, её пришлось оставить. Но основные сведения были всё же наверняка в письме.
Дождавшись обеда, я направился в Иматру, сказав, что пройдусь до банка. На самом деле я пошёл на встречу с нашим агентом, который должен был ждать меня на местном вокзале. Я сразу передал ему плёнку с фотографиями содержимого конверта, он в свою очередь должен был отослать её в срочном порядке в Петербург. Мне оставалось дождаться ответа, и если в Питере подтвердят связь господ террористов с иностранной разведкой, можно было переходить ко второй части операции.
Но вечером случилось неожиданное.
Как обычно, после наступления темноты постояльцы отеля начинали шуметь, затевая новые кутежи, и так продолжалось несколько минут, затем все, как по взмаху дирижера, замолчали. Стихло всё и вся.
-Жандармы! - раздалось вдруг на весь коридор, послышался топот ног, перемежёвывающийся с матерщиной на русском и финском.
Жандармы?! Какого черта здесь, и уж тем более, сейчас?! Они же всё сорвут!
Я посмотрел через щель занавесок в окно. И точно, гостиница была окружена людьми в серых шинелях с винтовками в руках. Трое офицеров неспешно шли ко входу в отель. Солдаты занимали позиции по кустам и возле окон. Под моим окном кто-то замаячил.
В коридоре опять начались крики, опять вдруг резко прекратившиеся. Внизу послышалась русская речь. Это были не террористы. Затем, через несколько секунд, одновременно грянуло несколько выстрелов. Затем раздался громкий хлопок. Послышались стоны. Кажется, завязывался нешуточный бой. Я полез за своим наганом. Опять грянули выстрелы, и мою дверь прошили насквозь две пули, угодив в кресло, у которого я стоял несколько мгновений назад!
-Стой, стрелять буду! Поднять руки! - заорали на улице, видимо кто-то пытался уйти через окна.
И опять выстрелы, выстрелы, выстрелы! Затем раздался оглушительный взрыв, от которого подскочила мебель в номере, у входной двери опрокинулся стул, а в номере подо мной вылетели стёкла. Но я все ни как не мог решить, стоило ли мне вмешиваться? Сразу выдам себя, еще чего доброго подстрелят. Нет, для начала надо осмотреться, взглянуть, кто одерживает верх. Глянув в дырку, оставшуюся после пули, я увидел, что из комнаты напротив выскочил молодой парень, с чёрными уложенными волосами и адским огоньком в глазах. В руке он сжимал револьвер. Кажется, Кольт. Он добежал до конца коридора и прижавшись к стене, выглянул в окно. Приоткрыв немного дверь, я увидел бегущего в его сторону офицера с пистолетом. Где-то я его уже видел. Где?.. Вдруг он резко остановился с ошеломлённым видом и вскинул руку с наганом, выкрикнув:
-Не с места, гнида! Руки вверх!
Красивый террорист быстро обернулся, и побежал назад, к моей двери, но увидев направленное на него дуло нагана, оторопел и замер на месте. Он стоял прямо напротив меня. Офицер повторил команду:
-Брось оружие и подними руки!
Террорист не двинулся с места. Оружия не бросил, и руки вверх не поднял.
Видимо, решив припугнуть ретивого террориста, жандарм хотел выстрелить поверх его головы, и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало. Осечка! Офицер нажал на курок ещё пару раз. Безрезультатно. Что поделаешь, наган не был особо надёжным оружием. Тут уже пришла очередь террориста стрелять. Он поднял свой Кольт и наверняка застрелил бы непутёвого сотрудника политического сыска, если бы я не решил, наконец, обозначить своё присутствие. Не долго раздумывая, я со всей силы толкнул дверь плечом. Раздался выстрел, у офицера отлетел погон…
Сентябрь 1918
"...Солнце достигло своего зенита. Даром, что был сентябрь, и даром, что предыдущие три дня почти без перерыва лил дождь. Сейчас небесное светило беспощадно жарило всё живое на этой многострадальной земле. Казалось, даже растения пытались спрятаться от прямых лучей беспощадного солнца. Не говоря уже о живности: кошках, собаках, птицах, которые уже давно отдыхали в тени. Чего нельзя было сказать о стоявших на земле юнкерах, бывших студентах Екатеринославского университета, а заодно и о штабс-капитане Петре Николаевиче Ордалине, который уже давно сорвал голос, так громко он кричал, пытаясь объяснить мальчишкам, как бить винтовкой в рукопашной. Юнкера искренне старались, изо всех сил вонзая штыки в подвешенные мешки с песком, имитировавшие вражеских солдат. Но их силёнок явно не хватало.
"
Москва 2008
-Весьма, весьма, весьма занятно! Да тут новые «Семнадцать мгновений весны» выходят! – Отложив рукопись, Аристарх встал из-за стола и пошёл вдоль книжных полок, внимательно рассматривая каждый корешок.
-Что? - Михаэль насупил брови. - Там же осень была! Сентябрь и Октябрь!
-А вы что, про Штирлица не слышали ни разу? - Не отрываясь от созерцания стеллажей, спросил студент.
-Хм… - Орьлих ненадолго задумался. - Был у меня один знакомый Альберт Штирлиц… Только зачем это вам?
Арик хихикнул. Вот чудной человек! «Ивана Васильевича, меняющего профессию» с его смутными сомнениями наверняка смотрел, а до экранизации произведений Семёнова видимо его любопытный нос не достал. Жаль… Интересно, а что он ещё смотрел? Хотя нет, сейчас немного не до этого!
Студент направился к гардеробному шкафу, который также был доверху забит книгами.
-Странно, Штирлица знаете, а «Семнадцать мгновений весны» не смотрели! - С шутливым укором заявил Аристарх.
На что иностранец начал оправдываться.
-Но я пересмотрел почти все популярные советские фильмы, которые были сняты после войны! И даже несколько дореволюционных! Только вот… «мгновений» не припомню что-то… Уж не разыгрываете ли вы меня? Решили пошутить над незнающим!
Весёлый всё-таки парень этот Михаэль! Аристарх снова засмеялся. Со вкусом засмеялся, смакуя момент.
Из-за этого студент потерял аккуратность и сделал неловкое движение рукой, отчего все книги, стоявшие на трёх нижних полках шкафа обвалились на него. Довершил катастрофу огромный словарь Ожегова, больно ударивший Цезарёва по ноге.
-А что вы там ищите? - Михаэль привстал, чтобы помочь разгрести образовавшийся завал.
-Да еще одну книжицу по истории гражданской войны. А фильм я могу вам сам показать, если не верите. Только чуть-чуть попозже… А точно! - Арик хлопнул себя по лбу. - Она у Шарика! Подождите, господин Орльих, я сейчас вернусь.
Под недоумённым взглядом Гостя, студент выбежал из кабинета, и уже через несколько мгновений оказался на лестничной клетке. После того, как он нажал на кнопку звонка под номером 22, её почти сразу же открыл давешний утренний гость - Фёдор Голубев.
-Привет… - Аристарх, не тратя времени на расспросы, почему ему открыл Достоевский, а не хозяин, прошёл в прихожую.
-Виделись. Арик, ты только что сорвал мне намечавшуюся драку!
-Надо же! По-моему, ты её на пустом месте организовать сможешь! И по какому же, интересно, поводу, началось противостояние?
Со стороны кухни, наконец, показался сам хозяин квартиры Юра Шаров, с тарелкой яичницы.
-Да вот опять он про своих германских министров заладил.
-Рейсхминистров, дубина! - Тут же вспылил Волчок.
-Неистовый наци, блин.
-Недочеловек!
-Малютка доктор…
-Дикарь волосатый!
-Можете, продолжать я ненадолго… - Снисходительно посмотрев на обоих, студент проскользнул внутрь квартиры Шарика.
Здесь, как всегда, царил полный, даже немного жуткий бардак. Не заправленная кровать, раскиданная по углам одежда, лежащие повсюду коробки из-под компакт-дисков… венчал это всё грязный теннисный козырёк, неизвестным образом оказавшийся на люстре под потолком. До неё было трудно дотянуться, даже встав на табурет, поэтому то, каким образом вышеозначенный головной убор попал на люстру, до сих пор оставалось тайной, покрытой мраком. Дополнялось это всё трёхмиллиметровым слоем пыли. Единственным, что в этом филиале Авгиевых конюшен сверкало неподдельной чистотой, был компьютер с прицепленным на системный блок Георгиевским крестом четвёртой степени (подаренный Шарову Аристархом ещё в 2006 году, после удачной археологической экспедиции на окраине Орла). Цезарёв подошёл к тому, что раньше именовалось письменным столом, а ныне можно было смело переименовать в склад всевозможного хлама, и стал разгребать этот самый всевозможный хлам, отбрасывая на кровать ненужные вещи.
-А ордер на обыск у вас имеется, господин жандарм? - Послышался сзади голос Достоевского. Он тут же добавил куда-то в сторону. - А давай мы, Шарик, из тебя ездовую собаку сделаем, а? Будем на тебе молочко возить на базар!
-Да, вот ордер Петербургской полиции на обыск и арест! - Арик с саркастической ухмылкой посмотрел сначала на Голубева, который с точно такой же ухмылкой смотрел на Шарова, а затем на самого Шарика, который так и не догадался поставить тарелку с едой на стол. Он так и мыкался с ней по всей квартире. - Мне нужна лишь всего одна моя книга. Про белых на юге. Надеюсь, она тут?
-Да. - Юрий отрезал и съел небольшой кусочек расплывшегося желтка. - Где-то там поищи.
-Ну, знаешь, между во-о-он тем огромным бардаком, и вон тем бардаком поменьше поищи! – Передразнив соседа, продолжил Фёдор.
Студент стал с удвоенной скоростью разгребать книги на столе. Иногда с них приходилось сдувать пыль, что бы прочитать название.
-«Колчак»! Не то. – Первая книга отправилась в полёт на кровать.
-«Деникин» - не то! «Паскаль», о нет! Не то! Веллер… не то! – целая стопка книг полетела вслед за первой.
-«Жизнь Крымской белогвардейской республики в период Второй мировой», «Домашние цветы», «Ассемблер», «Край наш родной – Красноярск»! – да тут помойка настоящая!
Голубев, услышав это, сдавленно прыснул. Было видно, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос.
-Да куда же ты засунул её?! О, Боже! Что это? - Арик с вытаращенными глазами достал потрепанную, довольно толстую книжку и бросил её на кровать.
«Ленин, Сталин. Лучшие выступления за 1917-18 гг.» - гласила надпись на ней.
-Это-то у тебя откуда?
Схватив со стола лупу, Волчок внимательно рассмотрел всю книгу, и, с видом эксперта, пожевав губами, изрёк:
-Издание 37 года! Да вы, батенька, лазутчик! –Голубев принялся разглядывать оппонента, моргая через увеличительно стекло, казавшимся теперь огромным глазом.… затем принялся гримасничать… Наконец, ему это надоело и он, живо схватив мерзкую книжку, направился вглубь квартиры.
-Чего ты задумал, каналья?! - Вскочил вслед за ним Шарик.
-Ничего не знаю! Что это за еретические письмена?! Сжечь на фиг! – отозвался Достоевский.
-Это не моё! -– Жживо начал оправдываться Шарик.
-Конечно, нет, ты, маленькая, беспринципная, коммунистическая сарделька! Это твоего покойного двоюродного дедушки с Колымы, про которого ты никогда не знал, и только вчера чудом услышал! - Глухо донеслось с кухни.
Но студенту уже было не до этого. Под очередной глянцевой книгой с непонятным названием «С++», он, наконец, обнаружил то, что искал.
-Ладно, всё, спасибо. Я пошёл! - Схватив цель своих поисков, Цезарёв побежал обратно к своей квартире.
А между его соседями уже назревал новый скандал.
-Да, вот! Так им всем надо! - Раздавался позади злорадный, полный фанатичного отвращения, смех Достоевского.
-Ёпт! Ты что делаешь, отдай!! Дед меня убьет!
-Угу. Дедушка Ленин. Великий и ужасный. Тот самый. Да, чёрт! Что ж она не горит, блин «Мастер и Маргарита» просто! Рукописи не горят!..
Когда Аристарх вернулся в кабинет, все выпавшие книги уже были аккуратно сложены в столбики около рабочего стола студента. Сам же Михаэль сидел в кресле, и с интересом разглядывал один публицистический труд по эпохе Петра I.
-Чем-то заинтересовались, господин Орльих?
-Да! - Он отложил книгу обратно в стопку. – То есть, нет! Просто любопытно. А вы, надеюсь, нашли, что хотели?
-Да! – Студент победно потряс в воздухе отливающей золотом книгой и сел к рукописи. Быстро листая конфискованное у шарика издание с золотистыми строчками на обложке: «Гражданская война: борьба за юг», он, найдя нужный момент, ненадолго погрузился в чтение. После чего, сделав серьезное лицо, снова вернулся к повествованию Николая Андреевича.
| Предыдущее: | Контрреволюционная повесть. Часть вторая |
| Следующее: |
Контрреволюционная повесть. Часть четвертая |
| Лучшее по просмотрам: | Война между Боливией и Парагваем (Чакская война) |
| Последнее: | Святой Афанасий Брестский и его борьба с польской унией |
