Историк Лев Лурье выступил с заявлением по вопросу принятия Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий, которую 18 августа подписал Премьер-министр Дмитрий Медведев. В преамбуле сказано: "Россия не может в полной мере стать правовым государством и занять ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий. Недопустимыми являются продолжающиеся попытки оправдать репрессии особенностями времени или вообще отрицать их как факт нашей истории". Известно, что постановление принималось трудно. Оно носит рекомендательный характер; правозащитники ждали федеральной целевой программы. Наиболее консервативную позицию, по слухам, занимало, понятное дело, Министерство культуры. Увековечивание убитых властью, по мнению его представителей, — козырь для русофобов, орудие мировой закулисы. Решающей в принятии документа неожиданно стала позиция администрации президента и заместителя ее главы Вячеслава Володина, предки которого были, как говорят, раскулачены и расстреляны. Городская власть Санкт-Петербурга до сих пор не сделала ничего, чтобы почтить память невинно убиенных. Нет памятника четырем великим князьям и сотням других петербуржцев, расстрелянных в 1918–1919 годах у стен Петропавловской крепости.

В

Бернгардовке, где убили Николая Гумилева и еще 90 человек по таганцевскому делу, стоит самодельный деревянный крест. Памятник митрополиту Вениамину, расстрелянному в 1922 году, поставлен на деньги предпринимателя Валентина Ковалевского, другие новомученики не почтены никак. У нас есть памятники Дзержинскому, Кирову, Эдуард Лимонов вот хочет увековечить и Жданова, но нет мемориала жертвам "кировского потока", ленинградского дела, горожанам, погибшим на Гороховой, в Крестах, в Большом доме. Слава богу, благодаря журналисту Сергею Пархоменко и его акции "Последний адрес" на некоторых (немногих пока!) домах появились таблички с именами тех, кого чекисты навсегда увезли из родного подъезда. Существует 13–томный Мартиролог жертв большого террора в Ленинграде и области, составленный Анатолием Разумовым. Благодаря Михаилу Золотоносову и Захару Дичарову опубликованы архивные документы о репрессиях в Союзе писателей. Принятое постановление предусматривает более широкий доступ к делам ЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ. Посмотрим, что выйдет на практике. Но, конечно, необходима публикация до сих пор недоступных исследователям документов по массовым операциям 1929, 1935, 1937–1938, 1949 годов. Ну и, наконец, наряду с жертвами были и палачи. Мы многое знаем о деятелях Лубянки — Ягоде, Ежове, Берии. О тех, кто держал сутками на стойке, сажал в горячие и холодные карцеры, калечил, унижал, расстреливал. Но и наши: Петерс, Бокий, Мессинг, Медведь, Заковский, Гоглидзе — заслуживают отдельных биографий. Это будет поучительно и даже назидательно. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории Российской академии наук Игорь Курляндский прокомментировал это так: «Ну что можно сказать – вместо федеральной целевой программы получили на выходе концепцию, ни к чему не обязывающий чиновников рекомендательный документ. Вместо всеобщего открытия архивов советской эпохи - некий «более широкий доступ», без соответствующих законодательных и нормативных актов государства, без глубокой архивной реформы, рекомендательный фиговый листик, не обязывающий никого ни к чему».