Автор: Манько А.В.
Дата: 2014-02-17 01:01

Документы убедительно свидетельствуют о том, что приход большевиков к власти в октябре 1917 года, смена государственного строя и формы правления не изменили коррупцию как явление, в частности, взяточничество и иные формы корыстных злоупотреблений по службе, не искоренили их причины. Коммунистический режим получил взяточничество и коррупцию по «наследству» — теперь злоупотреблением властью занимались советские чиновники. Наследницей царской бюрократии стала советская номенклатура, которая в новой административной среде с большим успехом пользовалась услугами коррупции, поразившей всю структуру власти. Архивные документы показывают, что старушка коррупция в виде взятки присутствовала уже в Петроградском Совете, чтобы позже, с победой большевиков, почувствовать себя не только уверенно, но и окрепнуть.

 Советское правительство, возглавляемое Лениным, начав отменять все сословные звания, гражданские чины и ломать старый государственный механизм, стало создавать в больших размерах новый аппарат управления. Ленин отмечал, что госаппарат «заимствован нами у царизма и только чуть-чуть подмазан советским миром». Следует заметить, что в первые годы Советской власти взяточничество, коррупцию считали буржуазным явлением, пережитком прошлого, проявлением буржуазной идеологии в новых исторических условиях. Такое лицемерное отношение коммунистического режима к коррупции лишь способствовало её распространению. На этапе формирования советского аппарата государственной службы коррупционные проявления в некоторой степени имели характер политической борьбы свергнутых классов. Для первых лет деятельности советского государственного аппарата был характерен так называемый идеологический «романтизм», выражавшийся в факторе партийности. В одном из документов того времени говорилось: «В первые годы существования советской власти должностные преступления, и в первую очередь взятка, носили характер открытой политической борьбы свергнутых революцией классов за восстановление утраченных позиций, против нового правопорядка». Далее в нем подчеркивалось, что наряду с этим взяточничество было одним из проявлений неизжитой ещё буржуазной идеологии и недостаточно высокого культурного уровня как служащих государственного аппарата, так и основной массы советских граждан.  То обстоятельство, что взятки продолжали брать теперь уже получившие власть представители трудящихся, вызвало серьезное беспокойство у руководства Советской России, и прежде всего у Ленина. Правительство большевиков объявило о решительной борьбе со всеми проявлениями коррупции, и прежде всего со взяточничеством. Не только взяточничество, но и волокита и другие служебные преступления считались опасными для Советского государства. Ответственность за должностные преступления была определена особой Инструкцией Народного комиссариата юстиции (Наркомюста) от 19 декабря 1917 года. В обстановке начавшейся гражданской войны тот же Наркомюст издал специальное Постановление от 16 июня 1918 года, в котором указывалось на необходимость карать провинившихся «по всей строгости революционных законов, руководствуясь обстоятельствами дела и велениями революционной совести». Сложившаяся после Октября 1917 года ситуация в Советской России, естественно, отражала состояние преступности.  Ленин прекрасно понимал, что советская бюрократия представляет большую опасность для молодого социалистического государства, но у него не было возможности ограничить её всевластье. Большевики, захватив власть в России, не имели кадров для управления государством. В связи с этим великий русский философ И.А. Ильин писал: «...захватили власть переворотом, захватили потому, что она была расшатана и растрачена «временным правительством», и посадили править лично непорядочных, чванливых невежд, жадных, жестоких и аморальных». Кстати, сам большевистский вождь признавал: «Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, если не сказать, отвратительны...», «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня», «засоряющая наши учреждения и наши мозги...» К. Каутский в своих трудах предупреждал, что опасно дело строительства социалистического общества доверять управляющей бюрократии.  Одно дело о служебном взяточничестве дало повод для начала разработки основных действующих норм уголовного законодательства о взяточничестве. Суть этого дела заключалась в том, что Московский революционный трибунал рассматривал дело по обвинению четырех служащих Московской следственной коллегии во взяточничестве и в своем приговоре от 2 мая 1918 года назначил каждому виновному заключение в тюрьму сроком на шесть месяцев. При этом члены трибунала, прикрывавшие взяточников, оставались в партии большевиков. Ленин, узнав об этом деле, 4 мая в письме в ЦК РКП(б) писал следующее: «Прошу поставить на порядок дня вопрос об исключении из партии тех её членов, которые, будучи судьями по делу... о взяточниках, при доказанной и признанной ими взятке, ограничились приговором на 1/г года тюрьмы. Вместо расстрела взяточников выносить такие издевательски слабые и мягкие приговоры есть поступок позорный для коммуниста и революционера...» Одновременно Председатель СНР в записке народному комиссару юстиции Д.И. Курскому отмечал необходимость срочного принятия закона о строгом наказании за взяточничество. По инициативе Ленина ВЦИК РСФСР пересмотрел вышеназванное дело и взяточникам дали по десять лет тюремного заключения [К десяти годам лишения свободы были приговорены трое из четырех]. Проект Декрета «О взяточничестве» ВЦИК РСФСР от 8 мая 1918 года был отредактирован лично В.И. Лениным. Он явился первым законодательным актом Советской власти, правовым актом, который предусматривал уголовное наказание за взяточничество — лишение свободы сроком не менее пяти лет и одновременно принудительные работы на тот же срок. Этот декрет не предусматривал высшей меры за казнокрадство, хотя в дальнейшем законодательные акты допускали такую возможность. В первой статье Декрета «О взяточничестве» говорилось: «Лица, состоящие на государственной или общественной службе в РСФСР (как то: должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правления кооперативов и профессиональных союзов и т.п. учреждений и организаций или служащие в таковых), виновные в принятии взятки за выполнение действия, входящего в круг их обязанностей, или за содействие в выполнении действия, составляющего обязанность должностного лица другого ведомства, наказываются лишением свободы на срок не менее пяти лет, соединенные с принудительными работами на тот же срок». Хотелось бы обратить внимание ещё на четыре пункта этого Декрета: «1. Тому же наказанию подвергаются лица: а) виновные в даче взятки; б) подстрекатели, пособники и все прикосновенные к даче взятки служащим; 2. Покушение на получение и дачу взятки наказывается как оконченное преступление; 3. Усиливающими меру наказания за взятку обстоятельствами являются: а) особые полномочия служащего; б) нарушение служащим своих обязанностей; в) вымогательство взятки; 4. Если лицо, виновное в даче или принятии взятки, принадлежит к имущему классу и пользуется взяткой для сохранения или приобретения привилегий, связанных с правом собственности, то оно приговаривается к наиболее тяжелым, неприятным принудительным работам, и все его имущество подлежит конфискации».  Спустя полтора года, 21 октября 1919 года, был опубликован ещё один Декрет «О борьбе со спекуляцией, хищениями в государственных складах, подлогами и другими злоупотреблениями по должности в хозяйственных и распорядительных органах». По этому Декрету все дела о взяточничестве передавались в Особый революционный трибунал при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) [В последующие годы все статьи о борьбе со взяточничеством отразились в Уголовном Кодексе СССР]. К примеру, о положении дел по борьбе со служебной коррупцией в Петрограде в 1920 году свидетельствует секретная записка Петроградской Чрезвычайной Комиссии. В ней говорилось: «...в особенности широко процветало взяточничество и хищение среди служащих советских учреждений и специалистов. В области взяточничества, кажется, не было нигде ни одного ответственного спеца, который бы не брал взяток за законное и незаконное требование клиента... Брались взятки сотрудниками Угрозыска... брали взятки в Рабоче-крестьянской инспекции... Нет такого учреждения, где бы не чувствовалось взяточничество». И это происходило при том, что именно Рабоче-крестьянская инспекция (РКИ) вносила большой вклад в борьбу с должностной преступностью и ее особенно боялись высокопоставленные чиновники. Достаточно отметить, что только за 1918— 1919 годы (т.е. в условиях гражданской войны) по инициативе РКИ карательные меры через гражданские и партийные суды были применены по отношению к почти двум тысячам человек, и в основном из состава ответственных работников. С целью усиления борьбы со служебными злоупотреблениями СНК опубликовал Декрет «О борьбе со взяточничеством» от 16 августа 1921 года, который изменил и дополнил Декрет «О взяточничестве» 1918 года. Выступая с докладом на II Всероссийском съезде политпросветов в октябре 1921 года, Ленин подчеркивал: «На мой взгляд, есть три врага, которые стоят сейчас перед человеком, независимо от его ведомственной роли, задачи, которые стоят перед политпросветчиком, если этот человек коммунист, а таких большинство. Три главных врага, которые стоят перед ним, следующие: первый враг — коммунистическое чванство, второй — безграмотность и третий — взятка». Вождь особенно остро поставил вопрос о несовместимости взятки с проводимой коммунистами политикой, о невозможности осуществления советских законов в условиях допустимости и распространения взяточничества в государственном аппарате.  Массовое распространение коррупции сразу же после отмены режима военного коммунизма, в условиях проведения новой экономической политики, показало, что призыв Ленина к решительному искоренению взяточничества остался лишь призывом. Подчеркнем, что в изменившейся в стране обстановке Декрет от 16 августа 1921 года уже не мог обеспечить успешную борьбу со взяточничеством, которое к началу 1922 года приняло такие большие масштабы, что появилась явная необходимость введения самых строгих мер вплоть до смертной казни.  Одним из убедительных свидетельств массового распространения взяточничества в госаппарате Советской России является статья «Война со взяточничеством», которая была опубликована в «Еженедельнике Советской юстиции» (1922, № 36,6 октября). В ней открыто признавалось, что «взяточничество охватило, как будто тисками, все наши хозяйственные учреждения... этому врагу ныне объявлена открытая война, против него мобилизуются все силы — суд, профсоюзы, партийные организации». В это же время председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский писал в газете «Известия ВЦИК» (6 октября 1922 года): «Мы должны отдавать себе ясный отчет в том, что взятка имеет глубоко классовый характер, что она есть проявление мелкобуржуазной, частнокапиталистической стихии, направленное против самих основ ныне существующего строя». Проводимая советским правительством карательная политика не могла тогда обеспечить снижение распространения преступных форм подкупа — продажности служащих. Рост служебных злоупотреблений объяснялся интенсивным развитием в тот период сферы частнособственнической деятельности, находившейся под государственным контролем и ограничением. А в таких специфических условиях подкуп госслужащих являлся решающим средством обеспечения как свободного, так и незаконного предпринимательства. Кстати, независимость частного капитала открывала большие возможности для реализации самых различных форм подкупа советских служащих. В одном из писем Л. Каменеву, заместителю Председателя СНК, Ленин констатировал: «Иностранцы теперь взятками покупают наших чиновников и вывозят остатки России». В 1920-х годах, во время НЭПа, коррупция и взяточничество играли огромную роль. Дело в том, что именно обложение нэпманов налогами являлось источником исключительного обогащения всей армии чиновников, которая в послереволюционный период увеличивалась высокими темпами [В отдельных работах встречаются утверждения, что в 1921— 1922 годах взяточничество угрожало основам советского государственного строя]. Так, в 1922 году один чиновник приходился на 191 жителя. Когда идет речь о служебных нарушениях аппаратчиков, нужно иметь в виду и то, что взяточничество покрывалось судебными и прежде всего партийными инстанциями, когда высокое должностное положение часто спасало советских чиновников от серьезных наказаний. Известно из научных публикаций, что в 1922 году общее число осужденных за взяточничество только по 49 губерниям РСФСР составило 3254 человек, что более чем в два раза превышало число осужденных за государственные преступления. В период НЭПа в стране произошло много судебных процессов, тесно связанных с коррупцией и особенно со взяточничеством. В частности, прошли процессы против ответственных работников Народного комиссариата и против чиновников ведомства путей сообщения, которые завершились приговорами к смертной казни.  Партийные документы показывают, что ЦК РКП(б) совместно с правоохранительными органами был вынужден вновь и вновь возвращаться к обсуждению злободневной проблемы борьбы со взяточничеством. Так, в циркуляре «О борьбе со взяточничеством» от 30 ноября 1922 года Центральный Комитет партии писал: «Громадное распространение взяточничества, тесно связанное с общей некультурностью и экономической отсталостью страны, грозит развращением и разрушением аппарата рабочего государства».  Архивные материалы и статьи в юридических изданиях свидетельствуют о том, что советское правительство уделяло большое внимание подбору кадров в милицию, чтобы не допустить возникновения криминальной ситуации, тесно связанной с коррупционным разложением аппарата органов правопорядка. Любопытно, что в первой половине 1920-х годов в борьбе с продажностью работников милиции активно использовался такой инструмент, как помощь со стороны общества.  Анализ эволюционного развития взяточничества как одной из форм корыстных злоупотреблений по службе показывает, что если устойчивая тенденция его роста наблюдалась вплоть до 1924 года, то в результате предпринятых советским руководством энергичных мер эта тенденция снизилась в 1925 и особенно в 1926 году, как сообщалось об этом в «Еженедельнике советской юстиции» за 1927 год. В связи с десятой годовщиной Октябрьской революции постановлением ВЦИК и СНК СССР от 31 октября 1927 года расстрел как мера наказания за взятку был отменен.  С конца 1920-х годов наметилась, а в начале 1930-х годов закрепилась тенденция засекречивания общей статистики преступлений в СССР, в том числе служебных. Разумеется, коррупция существовала и в период длительного культа личности Сталина. С одной стороны, в известной степени взяточничество сдерживал страх сурового наказания. С другой стороны, в то время коррупция приняла иные формы. Любопытно, что иногда редкие сведения о борьбе с взяточничеством в 1930-х годах все же появлялись. Так, в третьем номере журнала «Советская юстиция» за 1932 год говорилось следующее: «Интереснейшим явлением переживаемой эпохи является, в частности, в области должностных преступлений значительное уменьшение такой язвы нашего госаппарата, как... взяточничество». Правда, спустя пять лет, 16 марта 1937 года, в составе Управления рабоче-крестьянской милиции было образовано специальное подразделение по борьбе с хищениями социалистической собственности, спекуляцией и взяточничеством.

 

 В 1930-е годы, во времена культа личности, в условиях тоталитарного государства, коррупция как социальное явление официально исчезла. Завеса секретности, отсутствие гласности и свободы слова маскировали взятки и подкупы от общественности. Вот почему даже в наши дни (под впечатлением сегодняшнего разгула коррупции) можно услышать наивное мнение, что тогда якобы не было коррупции в высших эшелонах власти. В книге А. Константинова «Коррумпированная Россия» (М., 2006) читаем о весьма любопытном факте. «Однажды всероссийский староста Михаил Иванович Калинин, — пишет автор, — подарил оперной певице Татьяне Бах роскошное соболье манто стоимостью 37 тысяч рублей. Сумма по тем временам баснословная! Новоявленного «мецената» нисколько не смутил тот факт, что манто это принадлежало его злейшему классовому врагу — императрице Александре Федоровне и хранилось в Кремле среди прочих вещей царской семьи. Михаил Иванович просто взял его из казны... Тогдашний глава ОГПУ Генрих Ягода доложил об этом факте Сталину, однако никаких санкций в отношении Калинина не последовало. Иосиф Виссарионович снисходительно относился к слабостям ближнего круга, но только до поры до времени. Маленькие «шалости» соратников позволяли вождю всех времен и народов держать провинившегося подчиненного на "крючке"». Даже отсутствие комплексного исследования борьбы с коррупцией, со взяточничеством конкретно в период культа личности и особенно в годы Великой Отечественной войны убеждает, что это служебное преступление получило весьма заметное распространение в стране. Было понятно, что если в первые годы, до середины 1920-х годов, Советская власть проводила вполне гибкую политику в борьбе со взяточничеством, уделяя большее внимание подбору кадров, то в условиях тоталитарного режима законодательство по борьбе с этим преступлением не изменялось. О допущенных недостатках в деятельности судов говорилось в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 24 июня 1949 года. Он указал судам на необходимость самой решительной борьбы со взяткой, призвал не допускать необоснованного смягчения наказания по этим делам. Стремясь исправить недостатки прошлого, Верховный Совет РСФСР 27 октября 1960 года принял новый Уголовный кодекс. В нем подчеркивалось, что получение взятки является наиболее опасным видом коррупции.  Если УК РСФСР 1928 года предусматривал за взяточничество не менее двух лет лишения свободы и конфискацию имущества виновного, то УК РСФСР 1960 года — уже до пятнадцати лет лишения свободы с конфискацией имущества. Такова динамика развития этого самого популярного вида преступления. Более того, получение взятки должностным лицом, занимающим ответственное положение, и получение взятки в особо крупном размере каралось исключительной мерой наказания в виде смертной казни. Отечественные исследователи-юристы полагают, что такое ужесточение закона было вызвано ослаблением государственной власти, усилением коррумпированности властных структур, взяточничества во всех эшелонах власти. К примеру, в 1961 году организованное взяточничество было раскрыто в трех органах: московском областном суде, а также в московской городской и областной прокуратурах. Уголовные дела в период хрущевской оттепели свидетельствовали о том, что в коррупции и взяточничестве погрязли не только чиновники партийной и государственной власти, но и правоохранительные структуры — милиция, прокуратура, суды. Именно поэтому в 1962 году вновь была введена смертная казнь за получение взятки. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 года «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество» были внесены изменения и дополнения в уголовное законодательство, которое повышало ответственность чиновников за совершенное преступление. Новый закон относил взяточничество к числу особо тяжких преступлений и значительно повысил меры наказания. Н.С. Хрущев, выступая на ноябрьском Пленуме ЦК КПСС (1962 год), сказал: «Взяточник превращает в предмет купли-продажи те блага, которые создаются трудом народа. За взятки разбазариваются государственные фонды, незаконно предоставляются ордера на квартиры, отводятся земельные участки, назначаются пенсии, зачисляются на учебу в высшие учебные заведения и даже выдаются дипломы». Никита Сергеевич подчеркнул, что взяточничество — это «общественный паразитизм, деятельность, вредная для окружающей среды, для общества».  Разумеется, заклинание Хрущева по поводу взяточничества не решило проблемы. Более того, в период наступившего вскоре застоя, связанного с временем правления Л.И. Брежнева, наблюдается рост взяточничества во власти. Заметим, что развитие национальной болезни по восходящей линии происходило в обстановке ослабления централизованного контроля государства и экономической стагнации. Для партийной и чиновничьей номенклатуры наступил «золой век». Коррупция и взяточничество расцвели полным цветом, а партийная и государственная бюрократия окончательно освободились от общественного контроля, установив свою монополию. Захваченные коррупцией верхние эшелоны власти — одна из особенностей брежневской эпохи. В период брежневского застоя коррупция стала составной частью теневой экономики, более того, она способствовала деградации общества и прежде всего его нравов.  Советский народ все более терял уважение к власти и, следовательно, к закону. Подчеркнем, что в 1970-е годы и особенно в годы заката советской империи цинизм общества развитого социализма достиг своей высшей точки. В обстановке, когда власть партократии повисла в воздухе, коррупция охватила все без исключения ветви высшей власти. Цинизм, приписки, махинации и привилегии стали символами семидесятых, периода застоя. Укажем на одно убедительное свидетельство: в записке Отдела административных органов ЦК КПСС об усилении борьбы со взяточничеством от 21 мая 1981 года отмечалось, что в 1980 году было выявлено более 6 тысяч случаев служебного взяточничества (на 50% больше, чем в 1975 году). К примеру, министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева брала взятки, не боясь огласки. Она любила бриллианты, дорогие наряды. Галина Вишневская писала в своих воспоминаниях, что заграничные гастроли знаменитых артистов зависели от взяток, данных чиновникам, не исключая министра культуры.  Как ни странно, но именно в период брежневского правления появился рыцарь от власти, который боролся с коррупцией советской элиты. А. Константинов в своей книге «Коррумпированная Россия» отмечает, что это был председатель КГБ Юрий Васильевич Андропов. Разгневанные его активностью члены Политбюро во главе с Брежневым обвинили его в том, что он «лезет не в свои дела», что ему по долгу службы «надлежит охранять номенклатуру, а не следить за ее нравственностью». И все же, преодолевая сопротивление кремлевских бонз (Черненко, Суслова, Гришина), Андропов настойчиво продолжал борьбу. Среди одержанных им побед хотелось бы назвать две — так называемое «икорное дело» и уголовное дело партийного руководителя Кубани Сергея Медунова.  В то время министр рыбного хозяйства Александр Ишков убедил главу правительства Алексея Николаевича Косыгина передать его ведомству право торговать собственной продукцией. Получив разрешение, Минрыбхоз сразу же создал организацию «Рыбпромсбьгг», через которую потекли большие «левые деньги». В консервных банках из-под селедки на Запад отправляли икру для нелегальной торговли, а деньги оседали в швейцарских банках. Злоупотребления стали известны, получили широкий резонанс. В итоге министру Ишкову удалось избежать суда, а его заместитель Рытов был расстрелян.  Любимец и личный друг Леонида Брежнева Сергей Медунов злоупотреблял властью, а в крае пышным цветом расцветали взяточничество и коррупция. В результате нашумевшего уголовного дела Медунова исключили из КПСС, но ему удалось избежать суда.  Ю.В. Андропов, объявив крестовый поход против коррумпированной бюрократии, начал его с республик Закавказья. При активной поддержке Гейдара Алиева председатель КГБ наибольших успехов добился в Азербайджане, «где прокатилась волна арестов, обысков, смещений высшего партийного руководства». Следует отметить особое положение столичного чиновничества в системе взяточничества советского периода. Московская аппаратная элита открыто грабила провинцию. Столичные чиновники многочисленных министерств и ведомств регулярно получали свою долю взяток с мест. Исследователи подчеркивают особую роль в развращении столичной элиты среднеазиатских и кавказских республик. Если зять Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, заместитель министра внутренних дел Юрий Чурбанов любил посещать среднеазиатские республики для сбора взяток, то министру внутренних дел Николаю Щелокову их привозили в столицу. Министр особо выделялся на фоне правящей московской элиты своей наглостью при злоупотреблениях властью. 13 ноября 1984 года бывший министр Н.А. Щелоков, лишенный генеральского звания, орденов и медалей, покончил жизнь самоубийством. Тоже бывший, его заместитель Юрий Чурбанов в сентябре 1986 года был исключен из партии, его лишили воинского звания и в начале 1987 года арестовали. По уголовному делу он получил 12 лет.  Что касается перестроечного периода, времени нахождения у верховной власти М.С. Горбачева, то тогда резко возросла коррумпированность партийной и государственной элиты. Во-первых, активизировалась старая номенклатура, укрепляя свои позиции. Во-вторых, в условиях легализации теневой экономики у советской элиты открылись новые и большие возможности для злоупотреблений, главным образом казнокрадства. Не забудем при этом, что высшие партийные функционеры были неприкосновенны, то есть находились вне рамок закона [Исключением следует считать уголовные дела Медунова, Щелокова, Чурбанова, хлопковое дело].  Служебная коррупция, как раковая опухоль, росла и поражала все органы власти. В связи с этим процессом вспоминается очень «умная» мысль, высказанная в Советском энциклопедическом словаре (М., 1987), о том, что коррупция «характерна для буржуазного государства и общества (подкуп чиновников и общественно-политических деятелей, дача взяток и т.д.)».  Нашумевшее в годы перестройки «Узбекское дело» как в зеркале отразило официально закрытую сторону советской действительности. Бывшие руководители следственной группы при Генеральном прокуроре СССР Тельман Гдлян и Николай Иванов в книге «Кремлевское дело» (М., 1996) приводят убийственные доказательства морального разложения партийных лидеров среднеазиатских республик и председателя Верховного суда СССР В.И. Теребилова. Авторы книги пишут, что наибольший размах приписок по хлопку приходился на 1978—1984 годы, когда Горбачев был секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Авторы подчеркивают, что именно он, «будущий Генсек, был куратором всех этих приписок и связанных с ними махинаций и злоупотреблений, именно он по праву мог носить звание «главного приписчика» страны. И именно Михаил Сергеевич, по примеру своих предшественников Сталина, Хрущева, Брежнева, выступил инициатором «борьбы» с теми явлениями, которые сам культивировал и которым сам покровительствовал. Их было все сложнее скрывать, поэтому Горбачев и спешил под своим контролем переложить ответственность за происшедшее на местное начальство, торопился провести очередную кампанию по привычному для большевиков трафарету». О большом вкладе Т. Гдляна и Н. Иванова в разоблачение коррупции высших эшелонов власти в период перестройки в предисловии книги «Кремлевское дело» сказано следующие: «На территории бывшего СССР их знают все. Шесть долгих лет возглавляемая ими следственная группа распутывала мафиозную паутину в высших эшелонах власти. Их пытались запугать, подкупить, предлагали престижные должности и награды, лишь бы они остановились. Но они настойчиво шли вперед. До них еще никому не удавалось так глубоко, снизу доверху, исследовать механизм и истоки коррупции, раковая опухоль которой поразила все наше общество, пустив метастазы от Кремля до глубинки. Профессионалы своего дела, они наглядно продемонстрировали, насколько успешной может быть борьба с организованной преступностью, мафиозными кланами, если честно и бескорыстно служить закону, интересам общества, а не политической конъюнктуре. Вот почему «кремлевское дело» уже навечно вошло в историю самых громких в мире расследований XX века.  Когда по указанию М. Горбачева и его соратников «кремлевское дело» было публично разгромлено, а на следователей обрушились репрессии, они вынужденно переориентировали свою деятельность в политическую плоскость. И на этом поприще народные депутаты СССР Гдлян и Иванов сумели занять достойное место в общедемократическом движении и вновь доказали, что умеют держать удар. Их незаконно уволили со службы, лишили званий, силовые структуры под руководством Политбюро были брошены на сбор компромата по сфабрикованному против них уголовному делу. И что же? Ни одного криминального факта в их действиях так и не было установлено. Спустя два с половиной года так называемое «дело следователей» было прекращено Генеральным прокурором СССР «за отсутствие состава преступления». Мужественные борцы с мафией вновь одержали победу, зато произвол КПСС обернулся очередным поражением обанкротившихся «архитекторов перестройки» и ускорил их уход с политической арены».  Своеобразным подведением «результатов» борьбы со взяточничеством в период перестройки явилось официальное сообщение осенью 1987 года о сращивании организованной преступности с коррупцией. Оснований для констатации такой реальной обстановки на фронте решительной борьбы с национальной болезнью было более чем достаточно. Только в 1989 году в СССР органами МВД было зарегистрировано более 250 случаев служебного взяточничества. Не случайно в этом же году в Министерстве внутренних дел СССР было создано 6-е управление, на которое возлагалась задача борьбы с коррупционными связями устойчивых преступных сообществ. Нельзя не заметить, что Верховный Совет СССР своим постановлением «О введении в действие основ уголовного законодательства Союза СССР и республик» от 24 июля 1991 года отменил смертную казнь за получение взятки при отягчающих обстоятельствах. 

Манько А.В. Коррупция в России. Особенности национальной болезни. М., 2012. С. 151-167.