Мятеж чехословацкого корпуса
Автор: Шамбаров В. Е.
Дата: 2009-06-14 17:03
Когда началась первая мировая война, чехословаки стали самыми ненадежными солдатами Австро-Венгрии, при первой возможности они сдавались в плен, тем более что Россия вступила в войну как раз под лозунгами защиты братьев-славян. Учитывая эти настроения, в русском Генштабе родился план сформировать из пленных части, которые будут сражаться за свое отечество. Высочайшего одобрения идея не получила. В отличие от своих противников (и союзников), Россия старалась воевать по отмирающим рыцарским кодексам и натравливать подданных на собственное правительство считала недостойным. Лишь в 16-м из-за больших потерь было высочайше разрешено формирование чехословацких легионов, но и то поначалу лишь из эмигрантов и российских граждан чешской национальности. Широкое создание частей развернулось уже после Февральской революции, отбросившей вместе с монархией все прочие “феодальные” условности. И был образован трехдивизионный корпус, около 40 тыс. человек.
На фото: Чехословацкие добровольцы в окопах под Зборовом. 1917 год
Он хорошо дрался на Юго-Западном фронте в неудачном летнем наступлении 17-го. Помогал Корнилову спасти положение, когда остальные войска бросились наутек. После Октября подчинился Украине. Когда Брестский мир обрек их на изоляцию посреди чужой страны, корпус, в отличие от советских и украинских частей, оказал сопротивление оккупантам и с боями отступал на северо-восток. Терять чехословакам было нечего — взяв в плен, австрийцы вешали их как изменников. Через Киев отошли в Россию и были сосредоточены в Пензе, создав проблему для большевиков. Корпус верил и подчинялся своим командирам, разлагаться и воспринимать красную пропаганду не хотел. Не хотел он и идти карателями в Красную армию, вроде латышей и эстонцев. Чехи-то были куда грамотнее темных латышей и воспринимали большевиков как предателей и немецких ставленников. А уничтожить их? По весне 18-го 40 тыс. сплоченных штыков были не шуткой. Опять же, напасть на чехословаков, воюющих за свою свободу, значило бы опозориться в глазах европейского социализма, испортить свою репутацию. Разве можно, с учетом перспектив мировой революции? Вот и ломали головы, как же от них избавиться?
На фото: Командир Чехословацкого армейского корпуса генерал Я. Сыровы (справа), генерал М.К. Дитерихс (в центре) с адъютантом капитаном Свободой (слева), 1918 год
Французы молили, чтобы корпус отдали им на германский фронт. Там немцы ломили изо всех последних сил. И 26 марта между представителями Чехословакии, Франции и Совдепии состоялось соглашение о переброске корпуса. Проще всего было отправить его через Архангельск или Мурманск, но большевики боялись нового контингента так близко от своих столиц. Решили вывозить кружным путем, через Владивосток, разделив эшелоны на 4 группы.
И просчитались. Россия походила на переполненный паром котел. Уже занималась рубка на Дону. Отряд уральских казаков генерала Толстова неудачно подступал к Астрахани. Новую вылазку из Маньчжурии сделал Семенов. Дутов опять поднимал башкир и оренбургское казачество. Даже подступал к Самаре. При этом в городе вспыхнуло восстание — поднялись эсеровская дружина, матросский отряд, части анархистов... Пока эти восстания были разрозненными, их быстро подавляли, но состояние бочки с порохом сохранялось. Не хватало лишь искры.
Чехов с долгими проволочками повезли на восток. А навстречу из сибирских и уральских лагерей шли эшелоны немцев и австро-венгров, освобождаемых по Брестскому договору. Фактически обе стороны ехали на один и тот же фронт сражаться друг против друга! А с большевистской точки зрения, одни ехали защищать интересы англо-французской буржуазии, другие — нести в Европу идеи русской революции. Немцы и венгры, увешивающие свои поезда красными флагами, бурно приветствующие большевиков-союзников, были, разумеется, “революционными” нациями. Им давались зеленая улица, паровозы, вагоны, уголь. Ну а чехов надолго загоняли в тупики, они простаивали на запасных путях. Но как раз в Сибири и на Урале советская власть оказалась тоже полунемецкой! Чтобы не ехать на фронт, многие военнопленные из здешних лагерей шли на большевистскую службу. Начиная с Урала, чехословаки столкнулись с немецким засильем в совдепах, ЧК, Красной армии. Эшелоны двигались во враждебной стихии, нередко на станциях возникали ссоры, драки, причем местные власти, конечно, занимали позицию, враждебную чехам. 14.05 в Челябинске произошла крупная драка между чехами и венграми. Совдеп обрушился на чехов и арестовал, кого мог. Им грозил расстрел. Эшелон взялся за оружие и угрозой силы освободил товарищей.
Троцкий счел это достаточным поводом для расправы и издал приказ:
“Все Советы депутатов обязаны под страхом ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, найденный вооруженным на железнодорожной линии, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь...” Все вроде было просто, привычно — как привычно подавлялись до сих пор все местные восстания и проявления недовольства. А может, и Германия надавила — ей появление свежего корпуса на Западном фронте было совсем ни к чему. Чехословаки были уже рассредоточены, и с технической точки зрения операция вроде не составляла особого труда.
Когда приказ дошел до крайней западной точки их расквартирования, до Пензы, местные красноармейцы подступили с требованием разоружения, окружили чешский лагерь и попытались захватить его. На это чехи ответили огнем. Отбили наступающие части, и сами перешли в атаку. Рассеяли красноармейцев и... свергли в Пензе советскую власть. Немедленно передали по железнодорожной связи своим землякам, что Совдепия объявила чехословакам войну и напала на них. Получая эти сведения, один за другим начали восставать эшелоны, громили местные отряды и разгоняли советы. Возглавили восстание бывший военфельдшер капитан Гайда, поручик Сыровой, капитан Чечек и прикомандированные к корпусу русские офицеры — полковник Войцеховский и генерал Дитерихс.
Нет, последующие советские версии о том, что мятеж был подготовлен заранее, не соответствуют действительности. Это легко понять даже неспециалисту. Выступи чехи раньше, пока корпус был в едином кулаке, они гораздо эффективнее могли бы двинуться из Пензы на Москву или пропахать дорогу на север к англичанам. Или выступи они позже — когда вошли бы в контакт с союзниками через КВЖД и Владивосток. Но первые эшелоны к моменту восстания оказались в Омске. Да, 40 тыс. штыков были по тому времени немалой силой. Но они растянулись более чем на 2000 км, были отрезаны друг от друга и расстояниями, и городами, и красными войсками. Пунктирная черточка мятежа от Пензы до Омска пролегла в глубине России, в полном окружении. Восстание явно было стихийным, в целях самозащиты. И двинулись размещенные в Пензе чехословаки отнюдь не на Москву, а на восток, пробиваться к своим!
На фото: Бойцы одной из частей Чехословацкого корпуса, Гражданская война в России.
Большевики, пока еще ничуть не сомневавшиеся в локальном характере выступления и возможности его быстро ликвидировать, бросили на подавление все расположенные поблизости войска. Крупные силы красноармейцев и сколоченных наспех рабочих отрядов выслал из Самары на Пензу Куйбышев. Но чехи не стали ждать, когда их окружат и раздавят. Атаковали сами. Разгромили самарские полки и заняли Сызрань. Наверное, рано или поздно распыленные по городам и станциям чехословацкие части все равно были бы уничтожены. Но их мятеж и первые успехи стали детонатором русского антибольшевистского взрыва. Мгновенно реализовались заговоры и конспиративные организации, еще вчера бывшие чисто теоретическими и объединявшие друзей и знакомых. Ожили казацкие очаги партизанского сопротивления. Это был как бы естественный громкий сигнал к выступлению, услышанный на огромных пространствах. Цепочка искр, одновременно попавших в горючий материал.
С приближением чехов к Самаре там вспыхнуло вооруженное восстание, возглавляемое Комитетом членов Учредительного Собрания (КомУч) в составе Климушкина, Фортунатова, Нестерова, Вольского и Брушвита. Эсеры, народные социалисты, кадеты. Военными силами руководили полковник Галкин и корнет Карасевич. Куйбышев попытался подтянуть к городу войска своего “урало-оренбургского фронта”, выставленного против набегов Дутова, но командующий Яковлев перешел на сторону повстанцев. 6 июня Самара пала. Восставшие освободили заключенных из городской тюрьмы, чехи захватили мост через р. Самара и входили в город. Ревком и самарские коммунисты с боем отступали к Волге. В городе находился золотой запас России, его успели отправить пароходами в Казань. Большевиков ловили на улицах и убивали — не белогвардейцы, а сами жители, настрадавшиеся от них. Куйбышев, едва спасшийся от самосуда, впоследствии писал: “Меня хотели схватить разъяренные против большевиков обыватели”. Как раз “регулярные” белые отряды пленных брали, в том числе и красных командиров. Спасшиеся большевики бежали на пароходах до Мелекесса и Симбирска. Начал спешно оборудоваться Симбирский укрепрайон. Был образован новый Восточный фронт во главе с Муравьевым (тем самым, который в 17-м командовал советскими войсками под Гатчиной, а в 18-м громил Киев). В Сенгилее произошел мятеж красных частей, желавших соединиться с повстанцами, но был подавлен.
Самарский комитет Учредительного Собрания объявил себя правительством на освобожденной территории. Была объявлена мобилизация в белую Народную армию. Ее 1-ю Добровольческую дружину возглавил 30-летний подполковник Владимир Оскарович Каппель. Он был командиром батальона в Корниловеком ударном полку в 17-м. И ядром Народной армии стали тоже бывшие корниловцы-ударники, не попавшие на Дон и осевшие на Волге. Не ожидая, пока большевики накопят достаточно сил для разгрома восстания, Каппель вместе с чехами повел свои немногочисленные отряды на север.
Взрыв произошел не только на Волге. Сработали те самые заряды, на которые когда-то рассчитывал Корнилов. Оренбургские казаки и башкиры Дутова перешли в наступление, взяли Оренбург и отрезали от Центральной России красный Туркестан. Их операции развивались успешно, и 5 июля пала Уфа. Красные войска Каширина и Блюхера откатывались под ударами на север вдоль Уральского хребта, впитывая в себя формирования местных большевиков. Активизировались уральские казаки Толстова. Еще зимой вставшие стеной и не пустившие в Уральск и свои станицы “антихристов”, теперь они уничтожали красную заразу в окрестностях.
31 мая началось офицерское восстание в Томске. Возглавил его 27-летний полковник Анатолий Пепеляев. 20 июня восстал Омск. В Западной Сибири, в Северном Казахстане поднялось казачество, возглавляемое полковником Ивановым-Риновым, самозваным атаманом Анненковым и полковником Гришиным-Алмазовым. Из Маньчжурии двинулся на Забайкалье Семенов, собрав около 3 тыс. человек. Из них тысяча казаков и офицеров, остальные — монголы, баргуты, китайские бандиты-хунхузы. 29 июня вспыхнуло офицерское восстание во Владивостоке. Японцы с апреля соблюдали здесь нейтралитет и советскую власть не трогали. Теперь же ее свергли. Восстали уссурийские казаки атамана Калмыкова. С полосы отчуждения КВЖД выступили небольшие добровольческие отряды генерала Хорвата. Во Владивостоке образовалось Временное сибирское правительство во главе с эсером Дербером.
Кстати, все белые власти проявили себя намного гуманнее большевиков. Вспышки жестокости, самосуды и расправы мы найдем только во время стихийных взрывов восстаний. Те, кто не попал под горячую руку, избежал этого заряда накопившейся злобы, уцелели. Во Владивостоке лидеры большевиков не только отделались арестом, но им даже разрешили баллотироваться на выборах в новое правительство. Через некоторое время они благополучно бежали из заключения. И в Самаре захваченных в плен не казнили. Например, красные командиры Вавилов и Масленников были препровождены в Омскую тюрьму. Через несколько месяцев тоже бежали. Там же, в Самаре, были арестованы 16 комиссарш, среди них жены Цюрупы, Кадомцева, Юрьева, Брюханова и других ответственных советских работников. И что же? Большевики завопили на весь мир о “зверствах”, добились вмешательства Дании, Швеции. Норвегии, Голландии и Швейцарии, которые... выразили протест в связи с нарушениями международного права! Хотя женщин никто не собирался расстреливать — их хотели только выслать в Сибирь без права возвращения в Россию. А в результате обменяли на депутатов Учредительного Собрания, арестованных красными в Уфе. Поистине уникальный случай. В первый и, наверное, последний раз большевики вспомнили о международном праве. Учитывая, что через какой-нибудь месяц они начали пачками расстреливать заложников, невзирая на пол и возраст.
Но не только офицерам, интеллигенции и казакам новая власть поперек горла стала. Многим рабочим тоже. Прокатились забастовки в Петрограде, Москве, Туле, Брянске. В июле беспартийный “рабочий съезд” в столице был арестован в полном составе, многие убиты в Таганской тюрьме. А крупные заводы Ижевска и Воткинска восстали, изгнав коммунистов и очистив значительный район на Каме. Здесь были оружейники, потомственные мастера, не чета питерской лимите или волжской портовой рвани. У них сохранилась советская власть — но без большевиков. Дрались под красным флагом, выбирали командиров, употребляли обращение “товарищ”, а в атаки поднимались с “Варшавянкой”. Шли на позиции цехами и заводами. Нередко делились — часть цеха воевала, а часть работала у станков, изготовляя для них оружие и боеприпасы.
В дело вступили и представители Антанты. Если раньше они планировали переправить чехословацкий корпус во Францию или использовать во Владивостоке для создания коалиционных оккупационных сил с японцами, то теперь опять замаячила перспектива образования Восточного фронта — только уже не из японцев, а из чехо-словаков и белогвардейцев против немцев и их союзников-большевиков. Какая чехам разница, откуда идти освобождать родину — из Франции или с Волги? Корпус официально подчинялся союзному командованию, осталось лишь изменить ему задачу — не на восток, а на запад, попутно помогая русским освободиться от германских ставленников и расчистив Сибирскую магистраль для прямого контакта со странами Антанты. Чехи образовали несколько фронтов. Чечек с отрядами Каппеля повел наступление вдоль Волги. Сыровой с казаками Дутова очищал Урал, а Гайда, соединившись с Семеновым, двинулся на восток. Красные части с боями откатывались на Хабаровск, сжимаемые с двух сторон. С одной — чехами и белопартизанами, а от Владивостока — казаками Калмыкова, добровольческими отрядами и японцами. Наконец, дезорганизованные и деморализованные, они начали уходить в тайгу и в Китай. В сентябре 18-го белые фронты соединились под Хабаровском. Власть большевиков от Владивостока до Волги оказалась сброшенной. Правительства, подобные Самарскому и Владивостокскому, возникли также в Омске и Екатеринбурге.
Если первая волна Белого Движения, образовавшаяся в конце 17-го, была оборонительной, была попыткой защитить то, что осталось от государства, то с весны 18-го начала подниматься вторая волна — повстанческая. Реакция уже не на сам факт большевистской власти, а на ее действия и политику. И к этому сопротивлению коммунисты оказались не готовы.
Взято из книги Шамбарова В. Е. - "Белогвардейщина"
| Предыдущее: | Борьба за власть П. Н. Врангеля против А. И. Деникина |
| Следующее: |
Начало борьбы с большевиками на Дону в 1918 году |
| Лучшее по просмотрам: | Битва за Перекоп и эвакуация Русской Армии |
| Последнее: | Редкий случай форменного сумасшествия расы |
